Начало юридическому признанию оппозиции, т. е. ее институционалюации, положила Великобритания, где закон о министрах короны 1937 г. установил ежегодное жалование лидеру "официальной оппозиции"[3]. Аналогичные положения предусматривает и законодательство большинства стран британского Содружества (Австралия, Индия, Малайзия, Канада и др.). В некоторых из них положение о лидере оппозиции, порядке его назначения и правах включается в основной закон (Папуа-Новая Гвинея, Сейшельские острова, Фиджи). Так, ст. 84 конституции Сейшельских островов 1993 г. определяет порядок выборов и смещения лидера оппозиции и устанавливает, что его жалование и пособия не могут быть менее жалования и пособий министра и выплачиваются из консолидированного фонда.
Однако в последние годы законодательство ряда стран значительно шире регламентирует правовой статус оппозиционных партий (Гвинея-Бисау, Кабо- Верде, Колумбия, Португалия). В некоторых из них этот статус определяется не только конституцией или общими законами о политических партиях (Колумбия, Португалия, Гвинея-Бисау), но и специальными законами о правовом статусе оппозиции (закон 1991 г. Кабо-Верде; принятие аналогичного закона предусмотрено ст. 84 конституции Того 1992г.). Законодательно определяется само понятие оппозиции. Демократическую оппозицию, указывается в ст. 1 закона Кабо-Верде, образуют политические партии, представленные в парламенте и не входящие в правительство. Согласно ст. 2 этого закона "признается оппозиционной деятельностью осуществление демократического контроля за политическим курсом правительства, критика этого курса, а также формирование в рамках конституционной законности альтернативного правительства". Следует отметить несогласованность двух указанных положений. Первое дает более узкое определение "демократической оппозиции", которое исключает политические партии, не представленные в парламенте. Второе, очевидно, применимо ко всем оппозиционным партиям, независимо от их представительства в парламенте.
Такая же несогласованность свойственна и положениям португальской конституции. С одной стороны, в ст. 117 "признается право меньшинств на демократическую оппозицию", а с другой - при установлении конкретных прав оппозиционных партий имеются в виду только партии, представленные в парламенте, но не входящие в правительство, т. е. парламентская оппозиция (ст. 40, ч. 3 ст. 117).
Таким образом, рассматриваемое законодательство проводит различие между внепарламентской и парламентской оппозицией. Именно последней, как правило, гарантируются дополнительные права. Например, конституция Португалии предоставляет парламентской оппозиции право на эфирное время на государственных радио и телевидении пропорционально количеству мандатов, право на ответ и политическое возражение на политические заявления правительства, причем это право предоставляется оппозиционным партиям на равных основаниях с правительственными партиями, т, е. они имеют одинаковое эфирное время и одинаковый объем публикаций (ст. 40). Кроме того, оппозиционные партии имеют право на регулярное получение от правительства информации о проблемах, представляющих общественный интерес (ч. 3 ст. 117).
Аналогичные положения содержит закон Кабо-Верде, предусматривающий, кроме того, право парламентской оппозиции на то, чтобы правительство консультировалось с ним по таким вопросам, как назначение даты местных выборов, общее направление внешней политики, политика в области национальной обороны, основные положения плана и государственного бюджета. Оппозиции предоставлено право участвовать в ведущейся по инициативе правительства работе по подготовке или изменению законодательства о политических партиях и выборах (ст. 6 и 7). В ряде стран парламентские фракции оппозиционных партий получают дополнительную материальную поддержку государства (ФРГ, Швеция, Чехия). Таким образом, в рамках общего правового статуса политических партий, в целом основанного на принципе их равноправия, формируется особый правовой статус оппозиционных политических партий, представленных в парламенте (парламентской оппозиции). Это новое явление в юридической институционализации политических партий свидетельствует о стремлении демократического государства обеспечить функционирование реальной многопартийной системы, немыслимой без существования оппозиционных партий.
2 Этапы правового развития российской многопартийности
2.1 Становление многопартийности в Российской Федерации
История становления посткоммунистической многопартийности в России насчитывает лишь около десяти лет. Но эти годы вместили в себя крушение КПСС, распад Союза, драматическое противостояние властей в 1993 г., избирательные кампании по выборам Президента и парламента страны, выборы в органы законодательной и исполнительной власти субъектов Федерации.
Зачатки многопартийности начали формироваться уже с конца 1985 г. в виде так называемых альтернативных общественных движений, народных фронтов, представляющих главным образом движения за национальное возрождение в республиках, и иных неформальных объединений. Правовой точкой отсчета на этом пути стала отмена третьим Съездом народных депутатов СССР конституционного положения о руководящей роли КПСС и легализации принципа политического плюрализма. Это было очень непростое для страны решение. С позиций современного российского менталитета, уже приспособившегося к жизни в условиях предельно сжатого исторического времени, кажется странным, что наиболее актуальная для перестроечного советского общества проблема тотальной монополий КПСС стала предметом широких общественных дискуссий лишь в самый пик гласности — в конце 80-х годов. Но и в это время отношение к ней было весьма неоднозначным.
В период, когда маховик исторических событий в России только начинал еще раскручиваться, шансы демократического движения на заметный успех в его противоборстве с КПСС казались небольшими. Коммунисты явно неплохо подготовились к переменам. В то время как одна часть партии с неожиданной для общества предприимчивостью включилась в инициируемые ею же процессы разгосударствления социалистической собственности (сумев даже убедить определенные круги на Западе и часть отечественной демократической общественности, что преобразование собственности в СССР возможно лишь путем номенклатурной приватизации), другая ее часть заняла позицию критики всякой приватизации и готовилась к тому, чтобы, используя неизбежное недовольство широких масс несправедливостями приватизации, вновь выступить в роли: защитника обездоленных и создать мощную социальную базу для возрождения коммунистического движения.
Несмотря на то, что с осени 1988 г, социологи фиксировали резкое падение авторитета КПСС, реальные и потенциальные позиции компартии представлялись все еще очень прочными, вплоть до августовского путча 1991 г. Решающую роль в утверждении реальной многопартийности и преодолении всевластия коммунистической партии сыграло то обстоятельство, что для российского депутатского корпуса, для Председателя Верховного Совета РСФСР Б. Н. Ельцина, для широкого спектра российских политических объединений борьба с КПСС слилась с борьбой против диктата союзного центра. Не случайно, что именно в Декларации о государственном суверенитете РСФСР, принятой первым Съездом народных депутатов РСФСР, впервые были провозглашены гарантии равных правовых возможностей участия в управлении государственными и общественными делами для всех граждан, политических партий, массовых движений, общественных и религиозных организаций[4]. Кроме того, на первом Съезде был принят и ряд иных решений, важных для последующего развития многопартийности. В постановлении первого Съезда народных депутатов РСФСР "О механизме народовластия в РСФСР" вводился запрет на "совмещение должности руководителя государственного органа власти и управления с любой другой должностью, в том числе в политических и общественно-политических организациях"[5], а в принятом за основу на Съезде Декрете о власти, кроме того, устанавливалось, что "всякое противоправное вмешательство политических партий, партийно-политических органов и иных общественных организаций в деятельность государственных предприятий, учреждений и организаций должно пресекаться незамедлительно и со всей решительностью"[6].
12 июня 1991 г. Б. Н. Ельцин был избран Президентом Российской Федерации, а уже 20 июля 1991 г., опираясь на решения первого Съезда народных депутатов РСФСР, он издал Указ "О прекращении деятельности организационных структур политических партий и массовых общественных движений в государственных органах, учреждениях и организациях РСФСР"[7].
Деятельность Коммунистической партии РСФСР, поддержавшей прямо или косвенно действия ГКЧП была приостановлена Указом Президента РСФСР от 23 августа 1991 г. до "окончательного разрешения в судебном порядке вопроса о неконституционности действий Компартии РСФСР", Далее события шли по нарастающей. Практически одновременно выходят Указ Президента СССР "Об имуществе Коммунистической партии Советского Союза", предписывающий советам народных депутатов взять под охрану имущество КПСС[8], и Указ Президента РСФСР "Об имуществе КПСС и Коммунистической партии РСФСР", объявляющий государственной собственностью РСФСР все имущество, принадлежащее КПСС и КП РСФСР[9]. Через несколько дней (29 августа) Президент СССР издает Указ "Об упразднении военно-политических органов в Вооруженных Силах СССР, войсках Комитета государственной безопасности СССР, внутренних войсках Министерства внутренних дел и железнодорожных войсках". А вскоре после этого он слагает с себя полномочия Генерального секретаря ЦК КПСС и призывает ЦК КПСС принять решение о самороспуске. Завершающую точку в этой серии нормативных актов поставил Указ Президента РСФСР от 6 ноября 1991 г. "О деятельности КПСС и КП РСФСР", предписывающий прекращение деятельности и роспуск организационных структур КПСС и КП РСФСР.
Однако в массовом сознании поражение компартии было в тот период отнюдь не столь очевидным. И хотя, по данным ИСПИ РАН, более половины населения полностью согласилось с решениями о приостановлении деятельности КПСС и считало, что эта партия не должна возобновлять свою деятельность, 28% респондентов, напротив, были убеждены, что компартия должна возродиться, а почти половина опрошенных коммунистов (46%) были готовы возобновить свое членство в партии[10]. При этом только каждый четвертый респондент был уверен в том, что после запрета КПСС страна пойдет по пути демократического развития, и одновременно столько же полагало, что в этом случае страну ожидает диктатура новой власти. Показательно, что половина опрошенных не смогла определенно высказаться по данному вопросу. Таким образом, в обществе, в отличие от высших эшелонов власти, явно не было эйфории победы. Оно, по мнению наблюдателей, "раскололось и затаилось".
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6
