Пока ни мечты, ни кошмары обеих сторон не имеют больших шансов стать явью. Ни одна из них не станет удовлетворять все чаяния другой, но и худшие опасения каждого из партнёров едва ли оправдаются. В течение по меньшей мере десяти лет у Европы не будет достаточного политического единства и стимулов, чтобы пойти на финансовые жертвы, необходимые для превращения в военную державу глобального уровня.
Даже более могучая в политическом и военном отношении Европа будет высказывать в международных делах сдержанность, продиктованную ограничениями, которые вытекают из сложной природы её континентального единства и нечёткости её политического профиля. Лишённая миссионерского пыла и самоуверенного фанатизма, будущая Европа могла бы явить вдохновляющий пример политики ответственного многостороннего взаимодействия, в которой, в конечном счёте, и нуждается человечество.
США и Россия
Стоит вопрос: в какой мере на роль главного стратегического партнёра США в Евразии годится Россия? Нет сомнений, что она располагает средствами и опытом для этого. Хотя Россия уже не является в точном смысле частью региона Мировых Балкан – времена её господства в Центральной Азии миновали. Москва, тем не менее, оказывает большое влияние на примыкающие к южным российским границам страны и имеет тесные связи с Индией и Ираном.
В то же время Россия с некоторых пор видит в своих мусульманских соседях взрывоопасный источник политических и экономических угроз.
И всё же Россия в качестве потенциального партнёра США тоже не лишена недостатков, унаследованных от недавнего прошлого. Также она всё больше воспринимается региональными государствами как бывшая колониальная Европейская держава и всё меньше – в качестве родственного евразийского государства.
Для России единственный геостратегический выбор, в результате которого она могла бы играть реальную роль на международной арене и получить возможность модернизировать своё общество, - это Европа.
Для Америки Россия слишком слаба, чтобы быть её партнёром, но, как и прежде, слишком сильна, чтобы быть просто её пациентом. Более вероятна ситуация, при которой Россия станет проблемой, если Америка не разработает позицию, с помощью которой ей удастся убедить русских, что наилучший выбор для их страны – это усиление органических связей с трансатлантической Европой.
Развивающееся между НАТО и Россией сотрудничество, получившее мощный импульс благодаря образованию Совета Россия – НАТО, мешает Москве выдвигать возражения против желания Украины примкнуть к альянсу. Схожие соображения применимы и к неустойчивому Кавказскому региону. Терзаемый изнутри острыми этническими и религиозными противоречиями, регион традиционно является центром борьбы за влияние между Россией, Турцией и Ираном.
Никто из трёх традиционных претендентов на главенствующую роль в этом пространстве, то есть ни Россия, ни Турция, ни Иран, не обладает сейчас такой мощью, чтобы в одиночку навязать свою волю региону в целом. Даже совместного выступления двоих из них против третьего игрока, скажем России и Ирана против Турции, было бы недостаточно, поскольку в глубине сцены проступают силуэты ещё двух фигур – Соединённых Штатов и Европейского Союза.
Всё большая очевидность этого положения может даже заставить Россию признать, пусть и скрепя сердце, что её интересам скорее соответствовала бы та или иная форма взаимодействия с евроатлантическим сообществом, направленного на превращение Кавказа в более стабильный, приверженный к сотрудничеству и процветающий регион.
Хотя сам Кремль выказывал расположение к Западу ещё до 11 сентября, события этого дня помогли оправдать его позицию в обстановке критики со стороны той российской политической элиты, которые считали правительство чересчур уступчивым по отношению к напористой Америке. Стратегическое решение Путина проистекало из реалистичных геополитических расчётов: в условиях возвышения Китая на Востоке, нарастающей враждебности со стороны 300 с лишним миллионов мусульман на Юге, экономической слабости самой России и переживаемого ею демографического кризиса у России в буквальном смысле нет выбора. Соперничать с Америкой было бы бесполезно, а заключить союз с Китаем означало бы подчиниться ему.
Кремль, несомненно, надеялся, что сближение с Америкой – особенно Америкой, контуженной ударами 11 сентября 2001 года и, следовательно, более склонной сочувственно отнестись к российским интересам, - принесёт ему материальные и геополитические выгоды. Однако, невзирая на подобные прагматические расчеты, сближение с Америкой подразумевало готовность очутиться в одной упряжке с ней, причём слабая сторона была обречена оказаться гораздо более прочно скованной, нежели сильная.
Таким образом, сделанный Россией и единственно доступный для неё выбор, пусть даже продиктованный тактическими мотивами, предоставил Западу стратегический шанс. Он создал предпосылки для прогрессирующей геополитической экспансии западного сообщества всё дальше и дальше вглубь Евразии. Расширение уз между Западом и Россией открыло для проникновения Запада в некогда заповедную зону российского ближнего зарубежья. Но у России просто не остаётся альтернативы, если она желает сберечь ценнейшее из своих территориальных владений – Сибирь.
Одной из главных задач евроатлантической политики остаётся целенаправленная поддержка усилий по консолидации России в качестве постимперской страны, развивающей демократию. Учитывая отсутствие у России укоренившейся демократической политической культуры, сохраняющихся имперских амбиций и авторитарные наклонности российских властных структур, серьёзные отступления назад здесь ещё возможны.
Европе и Америке надлежит зорко следить за тем, чтобы их складывающееся энергетическое партнёрство с Россией не давало Кремлю новых рычагов политического воздействия на соседей. Сотрудничеству с Россией должны сопутствовать одновременные усилия по укреплению геополитического плюрализма в пределах её бывшего геополитического пространства, которые поставят непреодолимый заслон любым попыткам восстановить империю.
На карту поставлена будущая глобальная роль евроатлантического сообщества в обеспечении безопасности. Включение со временем в евроатлантическую систему России в качестве нормального европейского государства среднего ранга позволило бы заложить гораздо более прочную и всеобъемлющую основу для улаживания нарастающих конфликтов в западно - и центральноазиатской части Мировых Балкан. Тем самым удалось бы утвердить мировое первенство евроатлантических институтов, а благодаря их главенству было бы бесповоротно покончено с ожесточённой борьбой за превосходство, которую столь долго, с таким напряжением сил и такими разрушительными последствиями вели между собой европейские нации.
США и Китай
Многие предрекают Китаю будущее новой мировой державы, основываясь на темпах его развития сейчас. Но такой взгляд не учитывает ни фактора экономической уязвимости Китая, ни проблемы отсутствия непрерывности в политике.
Во-первых, совсем не обязательно то, что Китаю удастся сохранить бурные темпы роста в дальнейшем по разным причинам. Во-вторых, динамичный характер экономической трансформации Китая, включая его социальную открытость остальному миру, в далёкой перспективе начнёт противоречить относительно замкнутой и бюрократически жёсткой диктатуре. В-третьих, даже если Китай избежит серьёзных политических кризисов и даже если ему удастся удержать невероятно высокие темпы экономического роста, страна всё равно останется очень бедной по сравнению с другими государствами.
Подытоживая сказанное: маловероятно, что вскоре Китай станет по ключевым показателям действительно мировой державой. Но и при таком раскладе страна делает значительные шаги, позволяющие стать доминирующей региональной державой в Восточной Азии.
Реализация любых перспектив развития Китая зависит не только от хода своего развития, но и от действий США и их присутствия в регионе. Оставшаяся не у дел Америка сделала бы наиболее вероятным сценарий сильного укрепления Китая, и он вскоре стал бы настоящим политическим и экономическим гигантом. Попытка же снизить рост мощи КНР потребовала бы от Соединённых Штатов приспособления и самоограничения. Китайцам это известно, и таким образом китайская внешняя политика должна быть главным образом направлена на оказание влияния на действия США и, особенно на крайне важные связи между Америкой и Японией. При этом во взаимоотношениях Китая с другими государствами тактика должна меняться с учётом этого стратегического интереса.
Главная причина нелюбви Китая к Америке в меньшей степени связана с поведением США, скорее она вызвана тем, что Америка представляет собой в настоящее время и где она находится. Китай считает её мировым гегемоном, одно только присутствие которого в регионе, основанное на его авторитете в Японии, сдерживает процесс расширения китайского влияния. Поэтому задача китайской политики – использовать американскую мощь для того, чтобы мирным путём «нанести поражение» её гегемонии в регионе, но не пробуждая при этом скрытых японских региональных устремлений.
Вторая цель Китая предполагает воздержание от каких-либо серьёзных конфликтов с ближайшими соседями, даже продолжая вести поиск путей достижения регионального превосходства.
Мирное укрепление позиций Китая в регионе облегчит ему достижение главной цели: размыть американскую власть в регионе до такой степени, чтобы ослабленная Америка почувствовала необходимость сделать пользующийся региональным влиянием Китай своим союзником, а со временем иметь его, ставшего влиятельной мировой державой, своим партнёром. К этой цели нужно стремиться таким образом, чтобы не подстегнуть ни расширения оборонительных масштабов американо-японского альянса, ни замены американского влияния в регионе японским.ериканскую мощь для того, чтобы мирным путём "ого влияния. ени связана с поведением США, скорее она вызвана РеОиии Список используемой литературы:
1. Збигнев Бжезинский: «Великая шахматная доска». М. 2003
2. Збигнев Бжезинский: «Выбор». М. 2005
3. Д.В. Корнилов, Р.В. Манекин: «З. Бжезинский: who is who»
Страницы: 1, 2
