«Это чередование форм управления возникло среди людей стихийно: в начале мира, когда обитателей было мало, они жили, рассеявшись по свету наподобие зверей; по увеличении их числа люди стали соединяться вместе и в целях наилучшей защиты начали отличать в своей среде тех, кто был сильнее и храбрее, назначая их предводителями и подчиняясь им. Из этого, с одной стороны, родилось представление о разнице между делами хорошими и пристойными и — с другой, вредными и преступными. Когда кто-либо наносил ущерб своему благодетелю, между людьми возникала ненависть я сострадание, они порицали неблагодарных и почитали тех, кто проявлял признательность. Думая о том, что подобная обида может быть нанесена и им, люди пришли к установлению законов во избежание подобного зла и к назначению наказаний для нарушителей, откуда явилось понятие справедливости. Все это привело к тому, что при избрании государя обращались уже не к самому смелому, а к тому, кто был благоразумнее и справедливее».
Следует подчеркнуть основные моменты, определяющие, по Макиавелли, это «эволюционное» происхождение морали: естественное неравенство людей и их способность к сопоставлению, развитие этих качеств при объединении людей в общество, при появлении новой цели — создания общей силы.
Природный закон по Макиавелли заменяет закон человеческий, он не обладает непреложностью первого, поэтому люди договариваются о наказании за его нарушение, подкрепляя закон силой. Важность этих положений для учения Макиавелли состоит именно в утверждении субъективности человеческих истин и законов (субъективности в силу их «над природного» происхождения, которое ее же и ограничивает своим социальным и общечеловеческим характером).
Требования морали и человеческого закона всегда под угрозой нарушения, если не опираются на материальную силу, Отсюда, в конечном счете, вывод что «все вооруженные пророки одержали победу, все безоружные погибли».
С другой стороны, ум становится подлинной силой в обществе, опирающемся на человеческие законы и общественное мнение, этим, между прочим, объясняется появление у Макиавелли размышлений о значении видимости, обмана в политике, изобретательности вообще.
Введение понятия «сила» позволяет ответить па вопрос, какова, согласно Макиавелли, суть морали, каковы ее смысл и пределы? В соответствии с вышесказанным мораль можно определить как общее выражение ряда сил, действующих в обществе, а именно — идеальных сил, размеры и границы которых зависят от возможностей мнения. Специфика моральных воззрений состоит в том, что они претендуют на безусловную, абсолютную ценность, поскольку отражают общий нравственный опыт людей, общий интерес в отношениях между индивидом и обществом. В этом же заключается их внутреннее противоречие: моральные нормы не обладают материальной силой естественного закона, и у людей есть не одни только общие интересы, поэтому в действительности, где ценности конкурируют между собой, отвлеченные моральные истины не только начинают противоречить друг другу, но и превращаются, если следовать их букве, в собственную противоположность.
Особая сложность заключается в том, что и не следовать букве морали очень трудно, так как моральные принципы, в первую очередь, самые общие и глубокие, становятся сущностью человека, мерой его человечности. С другой стороны, жизнь не подчиняется абстракциям и не создает таких нравственных ситуаций, которые полностью повторяли бы одна другую, В поисках разумного разрешения этого противоречия один из путей, которым идет Макиавелли, возвращает к истокам морали — общему интересу. (Имеются в виду логические истоки, а не мнение большинства.) Право, законы, государство выражают, хотя бы по видимости, этот интерес и составляют его опору. В принципе государственная деятельность должна соответствовать морали более чем любая другая, она может себя мыслить только как конкретное воплощение морали. На деле же во многих случаях необходимость (хотя не только необходимость), как заявляет Макиавелли, заставляет от нес отступать в большой или меньшей степени.
Эта противоречивость видна на примере характеристики наемных солдат, дурные качества которых социально обусловлены: «Государства, если только они благоустроены, никогда не позволят какому бы то ни было своему гражданину или подданному заниматься войной как ремеслом, и ни один достойный человек никогда ремеслом своим войну не сделает. Никогда не сочтут достойным человека, выбравшего себе занятие, которое может приносить ему выгоду, если он превратится в хищника обманщика и насильника и разовьет в себе качества, которые необходимо должны сделать его дурным».
Общество является, по Макиавелли, ареной борьбы страстей, в которой неблагоприятные для общественной жизни, то есть с точки зрения морали, страсти преобладают так, как хаос преобладает над гармонией, если на ее поддержание не затрачивается энергия, если вредным страстям не противостоят усилия самих людей, направленные на укрепление общественной нравственности. Однако эта борьба подчиняется определенным законам, законам природной изменчивости, которые не дают окончательно одержать победу ни одной из сторон — ни добру, ни злу. Возможности людей зависят от понимания ими законов перемен и от умения выбрать образ действия. В неразвращенном обществе невозможно установить тиранию, поэтому попытка стать царем Манлия Капитолииа, не понимавшего, что римское «государство еще далеко от такой подлой государственной формы», была обречена на провал. В то же время «монархическое государство никогда не может достичь свободы, хотя бы государь был уничтожен со всем своим родом: это ведет только к смене одного государя другим». Все определяется состоянием политической «материи» — людей.
Из всех сил, выступающих от имени природы, судьба у Макиавелли — единственная «одушевленная», единственная, которой человек не безразличен; она ближе всех человеку, потому что олицетворяет ту долю непознаваемости, которая присуща вещам ввиду их изменчивости, ввиду невозможности полностью предвидеть результаты поступка, будущее соотношение добра и зла. Одним словом, судьба у Макиавелли — единственная богиня гуманистического пантеона, сохраняющая не одно только художественное значение.
Известнейший образ судьбы создан Макиавелли в заключительных главах «Государя», сюжет которого вообще строится на противоборстве фортуны и вирту, если учесть преимущественно политический характер того и другого понятия у Макиавелли. В знаменитой XXV главе Макиавелли обращается к центральным вопросам своего творчества: о возможности борьбы со стихией судьбы (предстающей здесь в образе бурной реки) и о наилучшем образе действий с этой точки зрения. Что касается первого, то Макиавелли противопоставляет судьбу («фортуна и Бог»!), с одной стороны, и человеческую способность («благоразумно справляться с мирскими делами») — с другой. Вопреки мнению «многих», Макиавелли отказывается признать бессилие последней, хотя, обозревая «великое непостоянство нашего времени», он «отчасти склоняется к их мнению». Но существование, точнее, нравственная потребность в существовании свободы воли («чтобы наша свободная воля не угасла») заставляет Макиавелли постулировать, что «судьба наполовину распоряжается нашими поступками, но другую половину или почти столько оставляет нам».
Относительно наилучшего образа действий Макиавелли приходит к выводу, что наилучшим является тот, который соответствует времени и следует переменчивости судьбы — иногда нужно быть осмотрительным, иногда напористым, но «осмотрительный человек не сумеет действовать напористо, когда придет время, — отсюда его погибель, а измени он свою природу вместе со временем и обстоятельствами, счастье ему не изменило бы».
Из сказанного до сих пор ясно, что Макиавелли не только приемлет насилие, но в некотором смысле выводит из него — путем создания искусственной необходимости все общественное благоденствие. В то же время у него есть и резко отрицательная моральная оценка насилия, например, в приводившейся характеристике наемничества, которое делает войну «частным ремеслом». В государственной жизни критерий правомерности насилия — общественный интерес. Если устроитель государства действует для общего блага, он может прибегать к чрезвычайным мерам, ибо «только те насилия заслуживают порицания, цель которых не исправлять, а портить». Но не отбрасывает ли сам Макиавелли этот критерий, когда, увлекшись борьбой с капризной фортуной, советует добиваться успеха чуть ли не любой ценой? Гуманистическая доктрина активности получает у него своеобразное преломление; отвергая даже «достойную» праздность, Макиавелли прямо сокрушается о распространении христианства: «современный образ жизни людей при господстве христианской религии не создает для них необходимости вечной самозащиты, как это было в древности», когда побежденных истребляли или делали рабами. «Наша религия, если и желает нам силы, то больше не на подвиги, а на терпение. Этот новый образ жизни, как кажется, обессилил мир и передал его в жертву мерзавцам. Когда люди, чтобы попасть в рай, предпочитают скорее переносить побои, чем мстить, мерзавцам открывается обширное и безопасное поприще».
С точки зрения расхожих представлений о Макиавелли неожиданным кажется тот факт, что в своих главных сочинениях — и в «Государе» и в «Рассуждениях» он перечисляет моральные качества и идеалы, к которым должны стремиться люди. Нравственные качества, так или иначе, входят в идеал поведения, но Макиавелли подчеркивает, в частности, в XV главе «Государя» их относительность — уже самим подбором в перечислении, ссылкой на происхождение из области мнений, а главное — неявным (только в данной главе) сопоставлением двух отправных этических систем, христианства и классической древности, Полемический задор Макиавелли направлен против первой как господствующей. Макиавелли не отвергает полностью христианских добродетелей, но именно они, как выясняется в «Государе», требуют от правителя скорее внешнего почтения, несоблюдение же их не влечет потери государства, напротив, оно часто неизбежно. Несколько иначе относится Макиавелли к нравственным принципам античности, которые его современникам «кажутся бесчеловечными», но более соответствуют его представлениям о политической жизни; все это отразилось на его отношении к тем или иным нравственным ценностям.
Главное моральное качество, которое объединяет у Макиавелли все прочие и является самоцелью — к нему Макиавелли наиболее расположен — это честь. Этический смысл чести вытекает из того, что она мыслима только у человека, только в обществе, и проявляется преимущественно в государственных делах. Она продукт мнения, косвенно выражающий зависимость человека от общества. В диалектике понятия чести и других, связанных с ней, — славы, гордости, достоинства, самолюбия, тщеславия — отразилась диалектика морали, совпадения и расхождения интересов индивида и общества.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5
