Выбирая конкретную стратегию максимизации политической поддержки, необходимо иметь ввиду, что элитная поддержка, ввиду характерного для Чечни балансового коэффициента, еще долгое время будет приоритетной. В связи с этим, следует избегать проведения мероприятий, создающих положительное общественное мнение в среде политически активных избирателей, но серьезно затрагивающих интересы покровительствуемых властями элитных групп, характер отношения которых к политическим властям ныне предопределяет устойчивость политической системы Чечни.

2.3. Механизм управления чеченским конфликтом

Отсутствие у российского руководства, правящей элиты единой политической воли в отношении стратегии и тактики урегулирования чеченского кризиса явилось одним из основных факторов эскалации конфликта, его сползания в открытое вооруженное противоборство:

— противостояние в 1990-1991 гг. союзных властей, поддерживавших чеченское руководство в лице Д.Завгаева и Верховного Совета ЧИАССР, и российских властей, поддержавших оппозицию в лице Дж. Дудаева, З.Яндарбие-ва и ОКЧН;

— противостояние в 1991-1993 гг. исполнительной и законодательной властей России;

— противостояние в 1993-1994 гг. “линии” Шахрая, ассоциируемой с категорическим неприятием “режима Дудаева” и отказом от содержательного диалога с Грозным, и “линии” Шумейко-Филатова, допускавшей признание властей Грозного и примирение с Дж.Дудаевым;

— наконец, противостояние в 1995-1996 гг. “партии войны” (Н.Егоров, П. Грачев, В.Ерин, О.Лобов, А.Коржаков, А.Барсуков) и “партии мира” (С.Филатов, В.Илюшин, В.Черномырдин).

Результатом этого явилось отсутствие последовательности и согласованности в действиях федеральных властей, шарахания и метания, попытки сепаратных переговоров и дезавуирование их результатов, провал политического диалога, непродуманные и неподготовленные действия, обернувшиеся провалом. Ставки на различные оппозиционные фигуры в чеченской игре, связанные клиентурными отношениями с патронами в Москве, привели к дроблению анти-дудаевской оппозиции, несогласованности в ее действиях, дискредитации и провале попыток разрешения кризиса на внутричеченском уровне. Срыв усилий, направленных на предотвращение и локализацию насилия в чеченском конфликте, явился прямым следствием противоборства группировок в российском руководстве.

Подлинно трагические последствия, связанные с отсутствием политического единства в правящей элите, выявились по мере втягивания сторон в открытую вооруженную конфронтацию. Несогласованность действий силовых ведомств, попытки использовать тактические неудачи для политической дискредитации тех или иных лиц в высшем эшелоне власти оборачивались жестокими человеческими жертвами. Апофеозом стал неподготовленный и несогласованный штурм Грозного в ночь на 31 декабря 1994 г., срыв мирного урегулирования в октябре 1995 г., бездарная операция в селе Первомайском в январе 1996 г.

Организационным механизмом принятия политических решений по чеченскому конфликту выступал в России Совет Безопасности, хотя подготовка и, особенно, контроль за исполнением принятых решений осуществлялись через другие структуры, состав и полномочия которых менялись с поразительной быстротой, например:

3 декабря 1994 г. — Правительством РФ создана рабочая комиссия для переговоров по урегулированию обстановки в Чечне;

6 января 1995 г. — на заседании Совета Безопасности РФ принято решение о передаче функций по налаживанию правопорядка в ЧР силами МВД РФ;

7 февраля 1995 г. — Указом Президента РФ №101 создана Государственная комиссия по изучению обстоятельств возникновения угрозы безопасности РФ в связи с событиями в ЧР (председателем назначен Секретарь Совета Безопасности РФ О.Лобов); -

16 февраля 1995 г. — Президент РФ подписал Указ №140 “ О дополнительных мерах по восстановлению экономики и социальной сферы ЧР”. Этим указом создана комиссия по восстановлению экономики и социальной сферы ЧР. Правительству предложено в месячный срок разработать федеральную программу по восстановлению экономики и социальной сферы ЧР и проект федерального плана, просматривающего объемы ее финансирования из федерального бюджета;

23 февраля 1995 г. — Указом Президента РФ №199 учреждено Представительство ЧР при Президенте РФ.

В итоге, решения основывались, в лучшем случае, на личностных оценках непосредственно принимавших их лиц и их аппаратов, но очень трудно обнаружить доказательства того, что одновременно учитывались внутренние и внешние последствия этих решений для России в целом. Более того, выбор “комбинированной стратегии” решения конфликта был, вероятнее всего, результатом “силового” окружения Президента РФ и, одновременно, способствовал тому, чтобы это окружение оказывало преобладающее влияние на характер принимаемых решений, а значит — и сохраняло свое положение в государственной иерархии.

Отсутствие четкой организационной структуры принятия кризисных решений привела к тому, что возможность разработки альтернативных решений была полностью проигнорирована. Очевидно, что политическое руководство не видело иного варианта, кроме того, который был назван “комбинированным”, обозначая простое сложение двух взаимоисключающих подходов. Во всяком случае, в разгар кризиса в декабре 1994 г. независимыми аналитиками в Совете Федерации РФ отмечалось, например, “отсутствие у исполнительной власти ясной политической позиции в том, что касается целей и средств разрешения кризиса”.

Более того, складывается впечатление, что существующий в государстве кризисный механизм позволяет, судя по чеченскому конфликту, даже в сфере жизненно важных интересов России принимать политические решения, сам характер которых неадекватен общему реформаторскому курсу официально декларируемой руководством страны политики.

Отстранение лидеров “партии войны” и выход на политическую сцену нового Секретаря СБ А.Лебедя позволяют надеяться на то, что предпринимаемые в настоящее время усилия по прекращению кровопролития и урегулированию конфликта в Чеченской республике будут подкреплены вновь обретенным единством политической воли российской правящей элиты, осознающей бессмысленность и губительность дискредитировавшей себя силовой стратегии, и получат закрепление в создании эффективного организационного механизма кризисного принятия политических решений.

В этой связи, в контексте чеченского конфликта одной из актуальных проблем в комплексе мер по формированию кризисного механизма государства является проблема создания системы индивидуальных мер психологической защиты лиц, непосредственно принимающих политические решения. Личностная структура лица. принимающего политическое решение, даже в обычной ситуации должна быть поставлена в зависимость от таких организационных условий, которые обеспечивали бы учет не только его индивидуальных особенностей, но и гарантировали адекватное восприятие им всех уровней анализа последствий принимаемого решения как для собственного государства, так и для его оппонентов. Решение этой непростой проблемы еще более усложняется в условиях кризисной ситуации, которая усиливает эффективность и эмоциональность ориентаций личности руководителя, увеличивает степень групповой идентификации (например, в форме дегуманизации противника), влечет за собой возрастание значения ожиданий об “образе” оппозиции, усиливает, наконец, роль типа личности руководителя.

В целом же, можно констатировать, что развитие политической системы России, не в последнюю очередь под воздействием чеченского кризиса, объективно ведет к укреплению механизма управления, ограничивающего свободу силовых решений, побуждающих власти к политическому диалогу, мирному и компромиссному разрешению конфликтных ситуаций. Углубление этой тенденции предполагает:

- усиление контрольных функций законодательной и судебной властей, в особенности в части, касающейся применения силы:

— укрепление нормативной основы действий государства в кризисных ситуациях, выработка комплекса нормативных документов о чрезвычайном положении:

— исключение из военной доктрины положений, допускающих применение вооруженных сил в целях, не связанных с отражением внешней агрессии.

2.4. Контроль над конфликтом

Важнейшим элементом стратегии управления конфликтом следует считать “контроль над конфликтом” — систему мер, направленных на ограничение, прекращение, предотвращение и исключение самой возможности насильственных действий как средств конфликтного поведения.

Наличие уже в ранних циклах чеченского конфликта “силового подхода” (угрозы применения силы) предполагало приоритетную необходимость выработки и реализации специфического комплекса мер регулирования конфликтной ситуации, определяемого как стратегия контроля над конфликтом. Предпринимаемые сегодня попытки достичь реального прекращения военных действий, вывода чеченского конфликта из военной стадии придают этой задаче первоочередной характер. Последовательность реализации мер контроля, конкретизация задач, стоящих перед субъектами контроля, установление круга вопросов, имеющих первоочередное значение, — все это связано с динамическим измерением конфликтного взаимодействия сторон. Поскольку любой конфликтный цикл проявляется через сменяемую последовательность конфликтных фаз, в рамках каждой из них существуют факторы, которые генерируют давления в направлении усиления вероятности насилия или ее ослабления. Стратегия контроля предполагает, что развитие конфликта может быть существенно изменено политическими мерами, направленными на усиление минимизирующих насилие факторов и ослабление факторов, генерирующих насилие.

Общая задача контроля во всех фазах конфликта - недопущение, ограничение и прекращение насилия. Эта задача уточняется применительно к конкретной фазе конфликтного цикла: в стадии спора контроль подчинен задаче недопущения насилия, в стадии “угроз” задача состоит в предотвращении и ограничении масштабов насилия, в военной фазе — в ограничении (снижении количества жертв) и скорейшем прекращении насилия, в послевоенной фазе — в не возобновлении насилия.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9