Возможность включения России в зону деятельности НРПО определяется рядом предпосылок. Прежде всего следует указать на стремление части арабских НРПО перенести свою пропагандистскую и организационную деятельность туда, где население оказывается более восприимчивым к идеям исламского фундаментализма. Можно согласиться с мнением российского исследователя В.Ахмедова, который считает, что «некоторые радикальные исламские организации, не имеющие в силу ряда субъективных и объективных факторов возможности самореализоваться в районах исторического влияния исламской цивилизации, нашли удобную нишу для воплощения своих замыслов на периферии исламского мира, регионе, где традиционно были устойчивы позиции христианства, а население в своей массе было слабо подготовленным в культурно-просветительском плане к восприятию идей истинного ислама»23. Наряду с серьезными противоречиями между самими НРПО (достаточно указать на борьбу за лидерство между палестинскими исламскими группировками) одним из возможных объяснений идейно-политического кризиса, поразившего «традиционные» группировки исламистов в 90-е годы, стала растущая конкуренция их влиянию со стороны так называемого ваххабизма (в литературе еще: «псевдоваххабизм», «конфликтный ваххабизм» и т.п. – не путать с господствующей религиозной ваххабитской доктриной в Королевстве Саудовская Аравия!). Если раньше, в 70–80-е годы, радикальные исламские группировки (преимущественно суннитские фундаменталистские) на Ближнем Востоке носили достаточно замкнутый характер, представляя собой своеобразные «секты» носителей «истинного» ислама, то те, кого сейчас в разных странах мира принято называть «ваххабитами», составляют как бы новую генерацию агрессивных исламистов.
Кроме того, существуют предпосылки, связанные с участием в 90-е годы России в разрешении различных региональных конфликтов, значительная часть которых происходила в мусульманских регионах. Ввиду наличия «горячих точек» на территории России (Северный Кавказ), в непосредственной близости от ее границ (Центральная Азия), а также в зоне внешнеполитических интересов Российской Федерации (Балканы, Ближний Восток) Россия в период 1994–1999 гг. оказалась противопоставлена целому ряду исламских стран и движений. В свою очередь, вовлеченные в эти же конфликты ближневосточные НРПО оказались «по разные стороны баррикад» с Россией. Это противостояние стало заметным в ходе событий на Балканах. В связи с резким обострением вооруженного конфликта в Косово радикальные исламские крути в арабских странах приняли участие в антисербской пропагандистской кампании. Например, лидеры египетских группировок «Аль-Гамаа аль-исламия» и «Аль-Джихад аль-исламий», воспринявшие позицию России в балканском кризисе как враждебную мусульманам Косово и исламскому миру в целом, выразили намерение действовать против интересов России. Другое влиятельное ближневосточное движение – ХАМАС в своем заявлении по поводу косовских событий призвало арабские и исламские государства «принять меры по оказанию срочной помощи мусульманам Косово и предотвращению повторения трагедии, которая выпала на долю палестинского народа». Однако главным виновником кризиса ХАМАС называло все же США, которые «прикидываются защитниками мусульман Косово, хотя поддерживают сионистскую оккупацию Палестины и террористические действия против палестинского народа». Представители ХАМАС заявили также, что «американское вмешательство – это попытка под прикрытием лозунга о правах человека достичь собственных целей, заключающихся в установленииполного контроля на Балканах»24. К этому следует добавить, что до конца 90-х годов угрозы со стороны ближневосточных НРПО, как правило, не были направлены конкретно против России, а обращены в адрес всех европейских стран.
До конца 90-х годов не было достаточных оснований утверждать о широкомасштабной идеологической и организационной деятельности арабских НРПО на территории России. Судя по косвенным признакам, идейно-политическая активность ближневосточных НРПО в России направлена в основным на колонию арабоязычных выходцев из стран Ближнего Востока и Северной Африки. Среди них встречаются лица, симпатизирующие идеям группировок, возникших на базе «Братьев-мусульман» («Аль-Гамаа аль-исламия», «Аль-Джихад аль-исламий», ХАМАС и др.). В интересах своих организаций отдельные их представители занимаются изучением и анализом социально-политического и экономического положения в странах СНГ. Повышенный интерес представители радикальных арабских НРПО проявляли к региону Северного Кавказа. В свое время в обход официальных духовных управлений в России эмиссары НРПО организовывали отправку российских граждан из Дагестана и Чечни в исламские учебные заведения в арабских странах. В этих учебных заведениях в течение нескольких лет отдельные студенты подвергались активной идеологической обработке со стороны функционеров НРПО и возвращались в Россию фанатичными приверженцами идей «чистого» ислама. Кроме того, на территории Чечни в специальных лагерях инструкторы, которые являлись, как правило, членами или сторонниками, в том числе, арабских НРПО, помимо преподавания военных дисциплин вели пропаганду идей сепаратизма и создания на новых «независимых» территориях «исламских государств».
6. Конфликтогенный характер соотношения «привнесенных» мазхабов с традиционными формами ислама в российских регионах: противоречие между «традиционным» (российским) и «чистым» (т.н. «арабским») исламом. Активная проповедническая деятельность миссионеров-арабов в Российской Федерации может служить основанием для краткого рассмотрения вопроса сочетания «привнесенных» мазхабов с традиционными формами ислама в российских регионах. Отечественный исследователь А.А.Ярлыкапов на основании данных своих полевых исследований, проведенных в Ногайской степи, убедительно показывает, что даже сама по себе растущая разобщенность российских мусульман по мазхабам (ханифитскому и шафиитскому) несет в себе большой конфликтогенный заряд. Им отмечается, что к концу 80-х годов, когда началось бурное возрождение ислама, основная масса мусульман уже была оторвана от традиционно исповедуемых форм ислама. О таких тонкостях, как ориентация на определенный мазхаб, помнили лишь муллы, да и то не все. В начале 90-х годов, когда интерес к исламскому вероучению особенно возрос, рынок мусульманских регионов страны, в том числе и Ногайской степи, заполнила прекрасно подготовленная и изданная литература на русском языке (в издательствах «Сантлада», «Бадр», известных своей ваххабитской направленностью). Эта литература, с одной стороны, немало способствовала росту образованности мусульман, но с другой, она готовила почву для радикализации определенной их части, в первую очередь молодежи, ставшей основным ее потребителем. Широко распространявшиеся «ваххабитскими» издательствами работы идеологов исламского фундаментализма (Мухаммеда ибн Абд аль-Ваххаба, Абу Аля аль-Маудуди и др.) воспитывали в них неприятие традиционных для российских мусульман форм ислама25.
В этой связи можно было бы указать на некоторые, не вполне совершенные с точки зрения перевода произведения, изданные в 2000 г. под эгидой Министерства по делам ислама, вакуфов, призыва и наставления Саудовской Аравии при содействии благотворительной организации «Ибрагим бен Абд аль-Азиз аль-Ибрагим». В одной из таких книг, написанной ведущим саудовским теологом Бен Базом, говорится следующее: «Пророк Мухаммед сказал: “действующий против наших приказаний является отклоняющимся (грешным)”. Это значит, что нарушающий открыто или тайно, должен знать, что он становится безбожником и должен ожидать возможности убийства или заключения его»26. Очевидно, что отсутствие надлежащей редакции не только затрудняет правильное понимание данного и некоторых других высказываний саудовского религиозного деятеля, но и приводит к искажению смысла (может быть понято так, что «грешник» становится «безбожником» и превращается в объект убийства).
В качестве примера российского региона, где в последние годы «синтезировался» ислам фундаменталистской направленности, можно привести Республику Дагестан. Несмотря на то, что сложившаяся там ситуация стала следствием целого комплекса социально-экономических и политических противоречий, важным фактором ее развития выступило привнесение в республику извне идей «возрождения» ислама. Уже в середине 80-х годов в Дагестане стала отмечаться активизация миссионерской деятельности «ваххабитов» (главным образом в ряде городов и районов республики, преимущественно с аварским и даргинским населением – Махачкала, Буйнакск, Кизилюрт, Сухокумск, Табасаран и др.). Их деятельность в начальный период сводилась к собственному организационному строительству, открытию школ, агитации и пропаганде, привлечению сторонников. Постепенно шло формирование собственной фундаменталистской доктрины. Некоторые обозреватели (например, М.Л.Шевченко) высказывают в этой связи предположение о создании в «джамаатах» Дагестана собственной школы фикха (исламской юриспруденции).
В свою очередь, представители ДУМЕР отмечали, что для ваххабизма на Северном Кавказе и в меньшей степени в других регионах, где компактно проживают мусульмане, «характерно стремление реформировать традиционный суннизм, адаптированный к российским историческим реалиям, и привести его в соответствие с тем нормативным пониманием ислама, который привился во времена Пророка Мухаммеда и его сподвижников»27. Схожей оценки придерживается председатель Исламской демократической партии Дагестана Абдурашид Саидов, отмечая, что «в доктринальном смысле сторонники Багауддина – это мусульмане, которые совершенно не признают традиционные или этнические наслоения на сам ислам» (при этом сами «ваххабиты» называют себя «салафитами»)28. Со временем привнесенные в Дагестан идеи исламского фундаментализма стали претерпевать изменения в сторону все большей радикализации. В конце 90-х годов, по мнению З.Арухова, «о “ваххабизме” в Дагестане можно говорить лишь условно, так как нынешние дагестанские радикалы “выросли” из ваххабизма, и сегодня их следовало бы называть “салафитами”. До того, как они пришли к идеям ваххабизма, они разделяли идеи “Братьев-мусульман”, и, как показывают последние события, на настоящем этапе их деятельность все более соответствует идеологии крайне радикальных организаций типа “Гамаат аль-джихад”, “Аль-Джихад аль-ислами”, “Хизбалла”»29.
В этой связи следует отметить, что вопрос о происхождении (отечественном или зарубежном) появившегося в Дагестане, а также в некоторых других регионах Российской Федерации «ваххабизма» стал постепенно переходить в другую плоскость. Видимо, идеи «очищения» ислама уже стали «приживаться» на постсоветском пространстве, соединившись с местными фундаменталистскими течениями. В этих районах нарастает противостояние между «российским» (традиционным) и, как его теперь называют, «арабским» («салафитским») исламом.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7
