По многим вопросам, которые решались новой властью, возникали противоречия между коммунистами и другими партиями Национальных фронтов.
Буржуазные и мелкобуржуазные партии считали, что с восстановлением национальной независимости, конституционного строя, наказанием военных преступников и тех, кто сотрудничал с гитлеровцами, проведением аграрной и некоторых других реформ задачи, провозглашенные в программах Национальных фронтов, полностью выполнены. Они выступали за дальнейшее развитие государств Центральной и Юго-Восточной Европы по пути буржуазной демократии с внешнеполитической ориентацией на страны Запада и сохранением дружественных отношений с Советским Союзом.
Компартии, рассматривая установление строя народной демократии как этап на пути к провозглашенной ими конечной цели – построению социализма, считали необходимым продолжение и углубление начатых преобразований.
Используя городскую и сельскую буржуазию, капиталы и предпринимательскую инициативу для решения задач восстановления, коммунисты в то же время вели все возрастающее наступление на ее политические и экономические позиции.
Переход в руки государства собственности немецкого капитала и той части буржуазии, которая сотрудничала с гитлеровцами, привел к образованию во всех странах более или менее мощного государственного сектора экономики. Вслед за тем компартии стали добиваться национализации собственности национальной буржуазии. Раньше всего это было осуществлено в Югославии, где принятая в январе 1946 года конституция давала возможность, если этого потребуют общенародные интересы, экспортировать частную собственность. В результате уже в конце 1946 года был издан закон о национализации всех частных предприятий общегосударственного и республиканского значения. У частных владельцев остались лишь мелкие промышленные предприятия и ремесленные мастерские.
В Польше при создании Национального банка, частные банки, лишенные возможности обменять на новые банкноты, имевшиеся у них наличные деньги, были вынуждены прекратить свое существование. Попытки частных владельцев добиться возвращения предприятий, захваченных оккупантами и при освобождении страны перешедших под временное государственное управление, удались лишь частично. Входившая в состав Национального фронта Польская крестьянская партия – Польске стронництво людове, возглавляемая бывшим премьером эмиграционного правительства С. Миколайчиком, не возражала против обобществления ключевых отраслей производства, но была против того, чтобы главной формой этого обобществления стала передача предприятий в собственность государства.
Таким образом, уже к середине 1947 года, во многих странах коммунистические партии сумели удалить из Национальных фронтов своих союзников справа и укрепить собственные позиции в руководстве государством и экономической жизнью. Лишь в Чехословакии, где в результате выборов в Законодательное собрание в мае 1946 года, КПЧ вышла на первое место, сохранялось зыбкое равновесие сил в Национальном фронте. Но и там коммунисты практически заняли решающие позиции.
В 1945-1946 годах, руководители ряда компартий заявили, что политические и социально-экономические преобразования, осуществленные в ходе становления и развития строя народной демократии, еще не носят социалистического характера, но создают условия для перехода в будущем к социализму. Они полагали, что этот переход может быть осуществлен иначе, чем в Советском Союзе, - без диктатуры пролетариата и гражданской войны, мирным путем. На первом съезде ППР в декабре 1945 года было признано, что в условиях народно-демократического строя, создающего условия для дальнейшей борьбы рабочего класса и трудового народа за их полное социальное освобождение, имеется возможность идти к социализму эволюционно, мирно, без потрясений, без диктатуры пролетариата. Г. Димитров считал возможным “на основе народной демократии и парламентского режима в один прекрасный день перейти к социализму без диктатуры пролетариата”. Руководители других компартий также рассматривали народно-демократическую власть как переходную, которая постепенно перерастет в социалистическую. Против таких взглядов не возражал Сталин, который летом 1946 года в беседе с К. Готвальдом признал, что в условиях, сложившихся после второй мировой войны, возможен иной путь к социализму, не обязательно предусматривающий советскую систему и диктатуру пролетариата. Как видно, в первые годы существования народной демократии, руководители компартий стран Центральной и Юго-Восточной Европы, рассматривая советский строй как классический образец перехода к социализму, допускали возможность иного пути, при котором учитывались бы национальная специфика и существование межклассовых союзов, нашедших свое выражение в Национальных фронтах. Эта концепция не получила всесторонней разработки, она была намечена лишь в самых общих чертах. Предлагалось, что переход к социализму займет длительный промежуток времени. Последовавшие события не оправдали возникших ожиданий.
В начале ХХ века во многих странах мира распространение социалистических идей сопровождалось невиданным энтузиазмом. Попытки практического воплощения социализма породили огромные ожидания среди миллионов людей. К концу ХХ века глобальный провал социалистического экономического эксперимента стал неоспоримым.
В течение долгого времени коммунистическая пропаганда старательно поддерживала миф об экономических преимуществах социализма, а официальная статистика социалистических стран сознательно фальсифицировала результаты их социально-экономического развития. Эта идеологическая мифология настолько разительно контрастировала с реалиями настоящей жизни, что пересечение государственных границ между "общественно-экономическими формациями", причем в обе стороны, нередко сопровождалось настоящим шоком.[14]
Сегодня появилась возможность объективно оценить результаты экономического развития бывших и нынешних социалистических стран по сравнению со странами с рыночной экономикой. В Институте экономического анализа их макроэкономические показатели за послевоенные десятилетия были пересчитаны в соответствии со стандартами международной статистики - в постоянных ценах в долларах США по паритетам покупательной способности.
Экономическая катастрофа, принесенная социализмом, отбросила Кубу, входившую в 50-х годах в четверку наиболее богатых латиноамериканских государств, в число самых бедных стран Западного полушария. Двадцатое столетие Куба завершает с реальным доходом на душу населения, вдвое меньшим, чем в 1950 г.
Справедливости ради надо признать, что сам по себе переход от социализма к рыночной экономике еще не гарантирует автоматического процветания. Успех или неудача в рыночных условиях в решающей степени зависит от проводимой экономической политики. Но шанс на успех есть у всех.
В условиях же социализма такого шанса нет. Он гарантирует обнищание всем, вступившим на этот путь. Можно спорить, действительно ли при капитализме богатые всегда и везде становятся богаче, а бедные - беднее. Но даже если это и было бы так, то при социализме бедными гарантированно становятся все - и богатые, и бедные.
1. Миллер А. Об истории концепции "Центральная Европа" // Центральная Европа как исторический регион. М., 1996.
2. Орлик И. Центрально-Восточная Европа между Россией и Западом // Вестник научной информации (ИМЭПИ РАН). 1997. N 5.
3. Молчанов М. Украина и Россия: особенности внешней политики // Украина и Россия: общества и государства. М., 1997. Вып.1.
4. Робейзек П. Опасность нового раскола Европы // Компас. 1997. N 17.
5. Герцен А.И. О развитии революционных идей в России. М., 1958.
[1] Миллер А. Об истории концепции "Центральная Европа" // Центральная Европа как исторический регион. М., 1996. С.21.
[2] Орлик И. Центрально-Восточная Европа между Россией и Западом // Вестник научной информации (ИМЭПИ РАН). 1997. N 5. С.5.
[3] Орлик И. Центрально-Восточная Европа между Россией и Западом // Вестник научной информации (ИМЭПИ РАН). 1997. N 5. С.23.
[4] Робейзек П. Опасность нового раскола Европы // Компас. 1997. N 17. С.21.
[5] Орлик И. Центрально-Восточная Европа между Россией и Западом // Вестник научной информации (ИМЭПИ РАН). 1997. N 5. С18.
[6] Миллер А. Об истории концепции "Центральная Европа" // Центральная Европа как исторический регион. М., 1996. С.48.
[7] Миллер А. Об истории концепции "Центральная Европа" // Центральная Европа как исторический регион. М., 1996. С.49.
[8] Робейзек П. Опасность нового раскола Европы // Компас. 1997. N 17. С.20.
[9] Орлик И. Центрально-Восточная Европа между Россией и Западом // Вестник научной информации (ИМЭПИ РАН). 1997. N 5. С.35.
[10] Орлик И. Центрально-Восточная Европа между Россией и Западом // Вестник научной информации (ИМЭПИ РАН). 1997. N 5. С.30.
[11] Молчанов М. Украина и Россия: особенности внешней политики // Украина и Россия: общества и государства. М., 1997. Вып.1. С.350-351.
[12] Орлик И. Центрально-Восточная Европа между Россией и Западом // Вестник научной информации (ИМЭПИ РАН). 1997. N 5. С.19-22.
[13] Миллер А. Об истории концепции "Центральная Европа" // Центральная Европа как исторический регион. М., 1996. С.31.
[14] Робейзек П. Опасность нового раскола Европы // Компас. 1997. N 17. С.37.
Страницы: 1, 2, 3, 4
