противопоставление единого множеству носило онтологический характер.

Николай Кузанский, напротив, с самого начала заявляет, что "единому

ничто не противоположно". Отсюда совершенно логично вытекает, что "единое

есть всё" - формула, звучащая уже как вполне пантеистическая и предваряющая

пантеизм Джордано Бруно. Точка зрения Николая Кузанского в этом пункте

отличается не только от подхода, характерного для традиционной

средневековой христианской теологии, представители которой не могли бы

согласиться, что единое есть все, потому что принципиально отличали

творение от Творца, - но она радикально отличается также и от учения

неоплатоников, которые тоже - уже по другим основаниям - не отождествляли

"единое" и "всё". Так, вслед за Платоном Прокл считает, что единому

противоположно беспредельное, а потому единое, как оно существует само в

себе, и единое как причастное многому (а именно в силу этой причастности и

возникает "всё") - это не одно и то же. "...Необходимо, - пишет Прокл в

этой связи, - чтобы нечто объединенное отличалось от единого, ибо, если

единое тождественно объединенному, оно становится бесконечным множеством, и

то же самое будет с каждой из частей, из которых состоит объединенное" (*).

При этом Прокл здесь повторяет аргумент, приведенный Платоном в диалоге

"Парменид".

В этом важнейшем пункте как раз и начинается у Николая Кузанского

пересмотр предпосылок и античного, и средневекового мышления. Из

утверждения, что единое не имеет противоположности, следует большой

важности вывод о том, что единое тождественно бесконечному, абсолютный

минимум - абсолютному максимуму. "Божество есть бесконечное единство", -

говорит Николай Кузанский, отождествляя тем самым то, что пифагорейцы,

Платон

[pic]

(*) Здесь и далее цитаты взяты из «Эволюция понятия науки (формирование

научных программ нового времени XVII - XVIII вв.)»П. П. Гайденко Москва,

1987. http://www.philosophy.ru/library/gaid/02/0.html

и неоплатоники противопоставляли как крайние противоположности:

самотождественное и иное. Бесконечное - это то, больше чего не может быть;

это максимум; единое же - это минимум; максимум и минимум, согласно

Николаю Кузанскому, суть одно и то же. "Максимумом я называю то, больше

чего ничего не может быть. Но такое преизобилие свойственно единому.

Поэтому максимальность совпадает с единством, которое есть и бытие. Если

такое единство универсальным и абсолютным образом возвышается над всякой

относительностью, то ему ничего и не противоположно по его абсолютной

максимальности. Абсолютный максимум есть то единое, которое есть все; в нем

все, поскольку он максимум; а поскольку ему ничто не противоположно, с ним

совпадает и минимум".

В пользу отождествления категорий "единое" и "бытие" Николай Кузанский

приводит характерный аргумент: "Слово... единство, - пишет он, - это как бы

"естинство" (wutaj) от греческого wu, что по-латински значит "сущий";

единство есть как бы бытие (entitas). В самом деле, - отмечает далее

Николай Кузанский, - Бог есть само бытие вещей, ведь он - форма их

существования, а значит, их бытие". Интересно, что и сам Николай Кузанский

в работе "О предположениях" замечает, что на вопрос "есть ли Бог?" наиболее

правильно будет ответить, что "он ни есть, ни не есть, ни - есть и не

есть". Этот ответ выдержан действительно в духе неоплатонизма.

Единое, таким образом, есть бытие, оно есть все, есть бесконечное, или,

иначе говоря, в нем максимум и минимум совпадают. Чтобы сделать более

наглядным принцип совпадения противоположностей - максимума и минимума,

Николай Кузанский обращается к математике, указывая, что при увеличении

радиуса круга до бесконечности окружность превращается в бесконечную

прямую. У такого максимального круга диаметр становится тождественным

окружности, более того, с окружностью совпадает не только диаметр, но и сам

центр, а тем самым оказываются совпавшими точка (минимум) и бесконечная

прямая (максимум). Аналогично обстоит дело с треугольником: если одна из

его сторон бесконечна, то и другие две тоже будут бесконечными. "Но

нескольких бесконечностей не бывает, и за пределами воображения ты

трансцендентно понимаешь, что бесконечный треугольник не может состоять из

нескольких линий, хоть этот максимальный, не составной и простейший

треугольник есть истиннейший треугольник, обязательно имеющий три линии, и,

значит, единственная бесконечная линия с необходимостью оказывается в нем

тремя..." Так Николай Кузанский демонстрирует, что бесконечная линия есть и

треугольник, и круг, и шар.

Совпадение противоположностей - coincidentia oppositorum - оказывается

важнейшим методологическим принципом философии Николая Кузанского. Как

справедливо отмечает один из исследователей творчества Николая Кузанского,

И. Риттер, Кузанский "примыкает к платонизму, однако в своем истолковании

принципов платонизма включает их в чуждое этим принципам учение о

коинциденциальном единстве бытия".

Место понятия единого у Николая Кузанского теперь занимает понятие

актуальной бесконечности, которое есть, собственно, продукт совмещения

противоположностей - единого и беспредельного. При этом переосмысливаются

некоторые ключевые категории древнегреческой философии. У Платона и

Аристотеля космос конечен, так как беспредельность материи охвачена душой и

тем самым оформлена: согласно Аристотелю, форма есть граница, она кладет

предел беспредельному, создавая, таким образом, и целое, каковым является

аристотелевский космос. У Николая Кузанского же, напротив, читаем: "Хотя

Бог бесконечен и соответственно мог сотворить мир бесконечным, но поскольку

возможность по необходимости была определенной, а не вполне абсолютной, а

ее предрасположенность - не бесконечной, то сообразно такой возможности

бытия мир не мог стать ни актуально бесконечным, ни большим, ни иным".

Ограниченность мира, которую позднее Николай Кузанский назовет

"привативной" бесконечностью, идет не от формы, а от материи, в которой и

Платон, и Аристотель, и неоплатоники находили, напротив, безграничность,

отсутствие предела.

Однако в то же время Николай Кузанский чувствует потребность как-то

привести в согласие с традицией введенные им понятия. "Перипатетики

считали, - пишет он, - что формы в материи существуют лишь возможностно и

выводятся из нее действующей причиной. И это правильней, - а именно что

формы не только от возможности, но и от действующего... формы существуют в

материи неким возможностным образом и выводятся из нее в действительности

при участии действующего. Точно так же, говорили они, вселенская

совокупность вещей возможностно существует в абсолютной возможности, эта

абсолютная возможность беспредельна и бесконечна ввиду лишенности формы и

предрасположенности ко всем (формам), как беспредельна возможность

вылепливать из воска фигуры льва, зайца или что угодно еще. Причем ее

бесконечность противоположна бесконечности Бога, потому что она - от

лишенности, а божественная, наоборот, от изобилия, ибо в Боге все актуально

есть Он сам; бесконечность материи, таким образом, привативна,

бесконечность Бога - негативна".

Существенно, однако, что Николай Кузанский отвергает аристотелизм также

и в его средневековом преломлении. Он не согласен, прежде всего, с

имеющимся там противопоставлением двух бесконечностей: бесконечности

материи и бесконечности Бога, из которых первая - абсолютная лишенность, а

вторая - абсолютная полнота. Первый шаг к отождествлению чистой материи и

чистой формы был сделан уже тогда, когда единое (форма форм) и

беспредельное (чистая потенция, материя) были поименованы одинаково -

бесконечностями (хотя и с сохранением различия в атрибутах - негативная и

привативная). Николай Кузанский делает следующий шаг, заявляя, что

"абсолютная возможность существует... в Боге и есть Бог, вне Его она

невозможна". И это вполне логично: абсолютная материя и абсолютная форма -

это же абсолютный максимум и абсолютный минимум, а они, как мы знаем,

совпадают.

Рассуждение Николая Кузанского о том, что абсолютная возможность

существует в Боге, подготовлено уже средневековой интерпретацией

Аристотеля. Как мы знаем, у Аристотеля понятие возможности ("дюнамис" -

"потенция") употребляется в двух взаимно связанных, но не вполне

тождественных значениях: "дюнамис" - это и возможность в смысле логической

непротиворечивости (возможно все то, что не содержит в себе внутреннего

противоречия), и способность в смысле некоторого изначального

предрасположения - так в семени заложена способность стать, предположим,

дубом, а не березой. Схоластика в 13-14 веках разрабатывает особенно

категорию потенции в ее значении возможности. При этом вся полнота

возможности в рамках схоластики мыслится существующей в уме Бога - ход

мысли, для античной философии не характерный. Вот в этом смысле и Николай

Кузанский говорит о том, что абсолютная возможность (как совокупность

абсолютно всех логически непротиворечивых утверждений) существует в Боге и

есть Бог.

Богу, согласно Николаю Кузанскому, противоположна не абсолютная

возможность, а возможность определенная. А что же такое эта последняя?

"Всякая возможность определена, - пишет Кузанский, - и определена

действительностью. Нельзя найти чистую возможность, совершенно не

определенную никакой действительностью; да и присущая возможности

предрасположенность не может быть бесконечной и абсолютной, лишенной всякой

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5