дух и не материя, не субъект и не объект, не сознание и не бытие. А она и
то и другое, вместе взятое.
В работе "Система трансцендентального идеализма", изданной в 1800
году, Шеллинг говорит о натурфилософии и трансцендентальной философии как о
двух науках, с необходимостью дополняющих друг друга. Если смотреть на мир,
исходя из природы, как это делает натурфилософия, то на первом плане
оказывается объективная, материальная сторона действительности. Но чем выше
мы поднимаемся по лестнице природных форм, указывает Шеллинг, тем
организованней природа, тем больше в неё "проникает закономерность", а
значит, её "необходимой тенденцией" является "одухотворение".
Если же смотреть на мир, исходя из субъекта, как это делает
трансцендентальная философия, то на первый план выходит субъективная и
идеальная сторона действительности. Но чем более развит человек, тем
сильнее в нем стремление к объективизации самого себя, то есть к воплощению
своего внутреннего мира в определенных практических действиях в науке и
искусстве. И надо сказать, что Шеллинг уделяет особое внимание миру
культуры. Благодаря преобразованию первозданной природы, отмечает он,
человек создает "вторую природу" как мир "искусственных произведений". И в
этом искусственном мире воплощается та свободная деятельность, которая в
первозданной природе присутствует лишь в своих проблесках.
Итак, в природе, согласно Шеллингу, присутствует тенденция к
одухотворению, а в деятельности человека присутствует тенденция к
опредмечиванию духа. Именно посредством этих тенденций выражает себя, по
мнению Шеллинга, некая синтетическая основа мира, которая есть природа и
дух одновременно. Таким образом, отказавшись от субъективного идеализма
Фихте, Шеллинг в "Системе трансцендентального идеализма" переходит на
позиции пантеизма, сходного с пантеизмом Спинозы. Однако в очень скором
времени в его пантеистическом учении начинает доминировать эстетический
момент.
Здесь следует отметить, что на рубеже 18 - 19 веков Йена становится
наиболее значительным центром духовной жизни Германии. В Йенский
университет помимо Шеллинга приглашают Шиллера. Шеллинг читает в
университете курс натурфилософии, а Шиллер читает курс истории. Через
некоторое время в Йену с помощью Шеллинга переезжает его друг Гегель и
становится доцентом философии. Но сердцевиной культурной жизни тогдашней
Йены, безусловно, был "романтический кружок", куда входили помимо Гете
братья Шлегели, Тик и Новалис.
Сблизившись с романтиками, Шеллинг направляет свое внимание на
область искусства. "Тесно связанный с кружком Гете и литераторов-
романтиков, Шеллинг с самого начала, - отмечает Э.Ильенков, - проявляет
гораздо больший интерес, чем Фихте, с одной стороны, к природе (читай: к
естествознанию), а с другой – к унаследованным, традиционным ( по
терминологии Канта и Фихте, к объективным) формам общественной жизни.
Естествознание и искусство с самого начала составляют ту среду, которая
формирует его ум, его исследовательские устремления". Что касается
произведений искусств, то они восхищают Шеллинга тем, что жизнь духа в них
представлена наиболее предметно. В Йене Шеллинг начинает склоняться к тому,
что природу следует понимать как застывший продукт бессознательного
творчества. В недрах природы, считает он, скрывается нечто, аналогичное
художественному гению, но творит природа бессознательно. Природа творит
бессознательно, подчеркивает Шеллинг, но в продуктах природы мы усматриваем
следы разума, и это проявляется, прежде всего, в наличии природных законов.
Интересно то, что Шеллинг продвигается здесь к представлению о сути
исторического закона. Исследуя соотношение сознательного и
бессознательного, он указывает на противоречие, которое заключено в
деятельности людей. Люди творят вполне сознательно, отмечает он, однако в
результате мы имеем дело с тем, чего никто не замышлял. С другой стороны,
все индивиды действуют свободно, но наше свободное поведение превращается в
некую необходимость, придающую истории направление и ценность. Главной
задачей истории, считает Шеллинг, как раз является объяснение того, как из
свободы рождается необходимость.
Надо сказать, что Шеллинг только намечает контуры науки о гражданской
истории, которой вплотную займется Гегель. Однако наряду с умозрительным
знанием о природе знание об обществе и истории приобретает у Шеллинга такой
же умозрительный характер. Впоследствии такая умозрительная наука получит
название философии истории. Науки о духе, к которым относится история,
противостоят у Шеллинга наукам о природе. Ведь на поверхности бытия материя
и дух, как утверждает он, поляризованы. Тем не менее, Шеллинг высказывает
ряд гениальных положений, ведущих к осознанию реального посредника между
культурно-историческим миром и миром природы. "Увидеть внутреннюю
конструкцию природы, - замечает, например, Шеллинг, - было бы невозможно,
если бы мы не обладали способностью вторгаться в природу посредством
свободы."
Наиболее радикальным вторжением человека в природу является
промышленность. Именно она, как заметит позже Маркс, соединяет природу и
историю, естествознание и психологию. Именно в ходе предметно-преобразующей
деятельности человек открывает для себя внутреннее строение природы. Тем не
менее Шеллинг, подобно другим современникам, еще не придает решающего
значения предметной деятельности людей в виде индустрии, материального
производства. Для немецкого идеализма это всего лишь условие осуществления
человеческой свободы, но не её порождающая сила. Поэтому такого рода
деятельность выносится немецким идеализмом за скобки, хотя по мере её
развития значение этой деятельности все же нарастает. У Канта она почти
отсутствует, у Фихте она уже есть, Шеллинг придает ей не меньшее значение,
чем Фихте, а у Гегеля орудийная деятельность человека почти что стоит во
главе угла. Он уже рассматривает человека как продукт своего собственного
труда. Но все это будет сказано Гегелем позже, а пока немецкая философия в
лице Шеллинга характеризует деятельность прежде всего как деятельность
творческого воображения.
Итак, под влиянием романтиков Шеллинг делает акцент на эстетической
стороне той деятельности, которой по его мнению, порождены, с одной
стороны, природа, а с другой – культура. Не ослабевает его интерес к
исследованию искусства и после отъезда из Йены, который был связан с тем,
что жена Августа Вильгельма Шлегеля Каролина ушла от мужа к Шеллингу и они
были вынуждены покинуть город. В Вюрцбурге, где Шеллинг устроился на
должность профессора, он пишет курс лекций "Философия искусства", а также
пробует себя в художественной прозе.
Заметим, что, решая фундаментальные философские вопросы, Шеллинг уже
не раз склонялся к поэтическим образам, оставляя почву разума. Вспомним,
что там, где он говорит об основе мира, как правило, кончается философия и
начинается поэзия. Как заметил великий немецкий поэт Г. Гейне, "здесь г-н
Шеллинг расстается с философским путем и стремится, посредством некоей
мистической интуиции, достигнуть созерцания самого абсолюта: он стремится
созерцать его в средоточии, в его существе, где нет ничего идеального и где
нет ничего реального – ни мысли, ни протяжения, ни субъекта, ни объекта, ни
духа, ни материи, а есть… кто его знает что!"
Шеллинг здесь прибегает к интуиции, так как не видит возможности
выразить рационально единство идеального и материального как единство
противоположностей. Ведь единство противоположностей – это противоречие, а
противоречие абсолютно недопустимо в мышлении. Здесь Шеллинг следует за
традиционной логикой. А раз противоречие помыслить невозможно, то оно может
быть "схвачено" только интуитивно. В результате интуиция и рациональное
познание оказываются у Шеллинга антиподами. Поэтому то, что существует для
созерцания или интуиции не существует для рефлексии или мышления.
"Созерцание и рефлексия противоположны друг другу", - отмечает он. И далее:
"Бесконечный ряд носит непрерывный характер для продуктивного созерцания,
для рефлексии он прерывен и составлен".
Но если интуиция и рациональное знание несовместимы, то тогда
становится невозможно научное постижение сущности вещей. Ведь сущность
вещей всегда противоречива, а противоречие доступно, по Шеллингу, только
созерцанию. С другой стороны, наука опирается на мышление, которое она
признает в качестве главной познавательной способности. В результате у
Шеллинга на долю науки выпадают только банальности, все важное и
существенное достается искусству. И потому совершенно не случайно Шеллинг
ставит искусство выше науки и философии, а познание высших истин считает
возможным только для гениальных одиночек. Гений, согласно Шеллингу, это и
есть прежде всего развитая интуиция, или, как выражается Шеллинг, развитая
способность созерцания.
Таковы взгляды Шеллинга в период его увлечения искусством. Но в 1809
году, через шесть лет после отъезда Шеллинга и Каролины из Йены, она
умирает. Смерть любимой жены становится для Шеллинга потрясением. И хотя
через три года он вновь женится на Паулине Готтер и этот брак оказывается
счастливым, творческое вдохновение покидает Шеллинга. За последние более
чем сорок лет он не опубликовал ни одного значительного произведения. Более
того, если ранее он скептически относился к религии, то после смерти
Каролины Шеллинг становится глубоко верующим человеком и пытается
разрабатывать позитивную философию, или философию откровения, в которой
ставит откровение выше разума. Уже в "Системе трансцендентального
идеализма" Шеллинг был склонен делать акцент на идеальной стороне
мироздания. Недаром главным устремлением природного бытия оказывается у
Шеллинга его устремление к самопознанию в формах духа и творчества,
подобных искусству. В дальнейшем, именуя основу мира "субъект-объектом",
"абсолютной субстанцией", "абсолютным тождеством", Шеллинг будет неуклонно
сдвигаться в её трактовке от пантеизма к объектному идеализму. Но
окончательный переход к идеализму мистического толка произошел в философии
откровения позднего Шеллинга.
Жизненный путь и эволюция взглядов Шеллинга в этой связи весьма
поучительны. Он начал с увлечения идеями Французской революции, в честь
которой сажал "дерево свободы". А окончил он философией откровения, в
которой непосредственное приобщение к Богу становится выше любой науки.
Характерно, что именно Шеллинг был вызван прусским правительством в
Берлинский университет для того, чтобы отвадить студенчество от
революционных идей, питательной почвой для которых послужила философия
бывшего друга Шеллинга философа Гегеля. Революция и мистика оказались
вещами несовместимыми.
Курс философии откровения, который Шеллинг читал зимой 1841/42 годов
в Берлинском университете, слушали одновременно А.Гумбольдт, С.Кьеркегор,
М.Бакунин и Ф.Энгельс, который проходил в Берлине срочную службу в качестве
королевского бомбардира. В своей критической статье " Шеллинг – философ во
Христе" Энгельс характеризовал этот курс следующим образом: " Первое, что
сделал Шеллинг здесь на кафедре, было то, что он прямо и откровенно напал
на философию и вырвал из-под её ног почву – разум".
Однако возложенную на него прусским правительством миссию Шеллинг не
исполнил. В защиту философии Гегеля, которого, кстати, к тому моменту уже
десять лет как не было в живых, выступили гегельянцы всех направлений, от
старогегельянцев до младогегельянцев. Не выдержав критики, Шеллинг
отказался от чтения этих лекций.
Список используемой литературы:
1. Краткая история философии, изд. "Олимп", 1997 г.
2. Философский словарь, изд. политической литературы, 1980 г.
3. Краткий очерк истории философии, изд. "Мысль", 1971 г.
Страницы: 1, 2
