серьезного влияния свидетельств, которые мы обнаруживаем в Египте
(«Разговор утомленного жизнью со своей душой»), в вавилонских покаянных
псалмах и в эпосе о Гильгамеше . Монументальность в религии, в религиозном
искусстве и в соответствующих им огромных авторитарных государственных
образованиях была для людей осевого периода предметом благоговения и
восхищения, подчас
17
«Осевое время Яспсрса»
даже образцом (например для Конфуция. Платона), но таким образом, что смысл
этих образцов в новом восприятии совершенно менялся.
Так идея империи, которая к концу осевого времени вновь обретает силу
и в политическом отношении завершает этот период, заимствована у великих
культур древности. Однако если первоначально эта идея была творческим
принципом культуры, то теперь она становится принципом консервации и
стабилизации гибнущей культуры. Создается впечатление, будто принцип,
который некогда служил импульсом развития, принцип, фактически деспотичный,
теперь вновь утверждается, но уже в качестве осознанно деспотического, и,
замораживая общество, ведет к окостенению и застылости.»
Идея Ясперса проста: подлинная связь между народами - духовная, а не
родовая, не природная. Истинная же духовная жизнь рождается перед лицом
«абсурдных ситуаций», ставящих перед человеком «последние вопросы»; только
тут общение людей выходит на экзистенциальный уровень.
Именно то обстоятельство, что очаги напряженной, рефлектированной
духовной жизни возникли параллельно в разных, далеких друг от друга
культурах, служит для Ясперса важнейшим основанием для веры в духовное
единство человечества, питаемого из таинственного, трансцендентного
источника. «Тем, что свершилось тогда, что было создано и продумано в то
время, человечество живет вплоть до сего дня. В каждом своем порыве люди,
вспоминая, обращаются к осевому времени, воспламеняются идеями той эпохи. С
тех пор принято считать, что воспоминание и возрождение возможностей
осевого времени Ренессанс - ведет к духовному подъему. Возврат к этому
началу -постоянно повторяющееся явление в Китае, Индии и на Западе».
Возникает вопрос: можно ли найти научное объяснение такого
параллелизма в развитии независимых друг от друга обществ? До сих пор,
говорит Ясперс, существует только одна гипотеза, которая при всей ее
спорности позволяет хотя бы подойти к историческому обсуждению этой
проблемы: это гипотеза А. Вебера о вторжении кочевых индоевропейских
народов из Центральной Азии в Китай, Индию и на Запад. Им было присуще
героико-
18
«Осевое время Ясперса»
трагическое сознание, характерное для племен-завоевателей, подверженных
постоянному риску, и этот тип сознания, развившись и углубившись,
способствовал тому, что произошло в «осевую эпоху».
Однако к гипотезе А. Вебера сам Ясперс относится довольно критически.
Он выдвигает против нее эмпирические контраргументы, указывая, что ей
противоречит ряд исторических фактов.
Но важнее для Ясперса контраргументы принципиального характера: он не
считает возможным дать каузальное объяснение параллелизма событий «осевой
эпохи», корень которых выходит за пределы имманентного мира вообще. Ни
гипотеза Вебера, ни поиски причин описываемых явлений в сфере социальных
изменений того времени не могут, по Ясперсу, дать удовлетворительного
ответа на поставленный вопрос. «Социальные условия проясняют факт, но не
дают ему каузального объяснения. Ибо определенное социальное состояние само
принадлежит к совокупному духовному феномену осевой эпохи. Оно представляет
собой условие, которое не ведет с необходимостью к определенным творческим
результатам».
19
Глава третья:
Смысл осевого времени.
«Тайну одновременного начала осевого времени следует, как мне
представляется, искать на совсем иной глубине, чем возникновение упомянутых
великих культур древности. Во-первых, здесь одновременность выражена со
значительно большей точностью; во-вторых, она относится к духовному и
историческому развитию сознающего, мыслящего человечества в целом. В трех
сферах, уже с возникновения великих культур, отмечавшихся признаками
особенной подлинности, в последнее тысячелетие до н. э. возникли творения,
на которых покоится вся последующая история человеческого духа.
По своим истокам эти течения самостоятельны. Наличие реальных
заимствований и импульсов исключено. Лишь после того как в Китай в конце
осевого времени проник буддизм, между Индией и Китаем возникла духовная
коммуникация на более глубоком уровне. Связи между Индией и Западным миром
существовали всегда, но большое значение они получили лишь в эпоху Римской
империи, когда стали проходить через Александрию. Однако если исходить из
взаимоотношений между Индией и Западом, то вопрос об истоках этих течений
вообще остается в стороне, а их дальнейшая эволюция не сможет быть с
очевидностью определена.
Посмотрим, как объяснялась эта тайна.
Э. Лазо пишет: «Причиной этого поразительного совпадения может быть
только внутреннее субстанциальное единство человеческой жизни и жизни
народов, только общий всем народам порыв всей человеческой жизни, а не
особое цветение одного народного духа» . Однако это не объяснение, а лишь
описание тайны.
В. Штраус говорит о тайном законе: «Это явление, параллелей которому в
истории немало и которое позволяет прийти к выводу о действии таинственных
законов, могло бы найти свое обоснование в одинаковом организме людей в
силу их общего происхождения; но можно предположить и то, что здесь
действует
20
высшая духовная потенция, подобно тому как цветение в природе достигает
своего полного великолепия лишь в живительных лучах солнца» . Однако
подобные высказывания лишь описывают тайну, о которой здесь идет речь, так
же, как это делал Лазо. Их недостаток заключается также и в том, что они
нивелируют единичность исторического явления, параллелизм осевого периода,
распространяя его на мнимые виды общности, обнаруживаемые на протяжении
всей истории человечества.
Г. Кайзерлинг говорит: «От поколения к поколению люди претерпевают
изменения одинакового рода и в одинаковом направлении, а в поворотные
моменты истории однотипные изменения охватывают гигантское пространство и
совершенно чуждые друг другу народы» . Но и это не более чем описание
загадки, и притом дурное, поскольку оно носит чисто биологический характер
без какого-либо действительного биологического обоснования.
Все объяснения такого рода игнорируют тот несомненный факт, что на
этот путь стало совсем не все человечество, отнюдь не все люди, уже
заселявшие в тот период нашу планету, а лишь немногие, относительно очень
немногие, и только в трех местах земного шара. Так, как в великих культурах
древности, эти процессы коснулись не людей как таковых, а лишь небольшой
части --человечества. Поэтому и делалась попытка опереться в решении этой
проблемы не на биологические свойства людей, не на нечто, ошибочно
возведенное в ранг всеобщего, присущего всему человечеству, а найти в
рамках развития человечества общие исторические истоки тех немногих
народов, которые претерпели это преобразование. Истоки эти нам, правда, не
известны. Вероятно их следует искать где-то в доистории в Средней Азии.
Основываясь на этом, параллельное развитие можно было бы, вероятно,
объяснить родственностью. Однако эта идея до сих пор не может быть
верифицирована. Она вызывает большие сомнения, так как исходит из общего
происхождения столь различных народов, как китайцы, индоевропейцы и семиты,
появление которых при таком толковании должно было бы относиться ко
времени, отстающему от известного нам начала их истории лишь на несколько
21
тысячелетий; в биологическом измерении - это весьма небольшой отрезок
времени, вряд ли достаточный для образования глубоких расовых различий.»
«Осевое время» Ясперса - это священная эпоха мировой истории. А
священная история потому и священна, что хотя она и происходит на земле, но
корни и смысл ее - неземные. Напротив, для верующего человека она сама
является последним истолкованием всего, что совершалось, совершается и
свершится на Земле.
Однако философская вера и вера в откровение - это не одно и то же. Для
Ясперса концепция «осевой эпохи» - постулат веры и в то же время допущение
разума. Поэтому он считает возможным и даже желательным обсуждать гипотезы
каузального объяснения этого феномена, но каждый раз указывает на их
проблематический характер. «Может показаться,- пишет в этой связи Ясперс,-
что я таким образом хотел доказать вмешательство Бога, не высказав этого
явно. Отнюдь нет. Ибо это было бы не только за11о тог1а1е познания и
псевдопознанием, но и навязчивостью по отношению к Богу. Скорее я хотел бы
лишь воспрепятствовать удобному и ничего не говорящему пониманию истории
как постижимого и необходимого поступательного развития человечества... Я
хотел бы сохранить вопрос открытым и оставить место для новых
познавательных подходов... Удивление перед тайной само является
плодотворным познавательным актом и источником дальнейшего исследования»
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5
