Рефераты. Николай Бердяев. Истина Православия






Николай Бердяев. Истина Православия

Hикoлaй Бepдяeв.

Истина Православия

Христианский мир мало знает Православие. Знают только внешние и по

преимуществу отрицательные стороны Православной Церкви, но не внутренние,

духовные сокровища. Православие было замкнуто, лишено духа прозелетизма и

не раскрывало себя миру. Долгое время Православие не имело того мирового

значения, той актуальной роли в истории, какие имели Католичество и

Протестантизм. Оно оставалось в стороне от страстной религиозной борьбы

ряда столетий, столетия жило под охраной больших империй (Византии и

России) и хранило вечную истину от разрушительных процессов мировой

истории. Для религиозного типа Православия характерно то, что оно не было

достаточно актуализировано и выявлено во вне, не было воинственно, но

именно потому небесная истина христианского откровения наименее в нем

исказилась. Православие и есть форма христианства наименее искаженная в

существе своем человеческой историей. В Православной Церкви были моменты

исторического греха, главным образом в связи с внешней зависимостью от

государства, но само церковное учение, самый внутренний духовный путь не

подверглись искажению.

Православная Церковь есть прежде всего Церковь предания в отличии от Церкви

Католической, которая есть

Церковь авторитета, и церквей протестантских, которые суть церкви личной

веры. Православная Церковь не имела единой внешне-авторитарной организации

и она незыблемо держалась силой внутреннего предания, а не внешнего

авторитета. Она оставалась наиболее связанной с перво-христианством из всех

форм христианства. Сила внутреннего предания в Церкви есть сила духовного

опыта и преемственности духовного пути, сила сверхличной духовной жизни, в

которой всякое поколение выходит из сознания самодовольства и замкнутости и

приобщается к духовной жизни всех предыдущих поколений вплоть до Апостолов.

В предании я имею один опыт и одно ведение с Апостолом Павлом, с

мучениками, со святыми, и со всем христианским миром. В предании мое знание

есть не только знание личное, но и сверхличное, и я живу не в отдельности,

а в теле Христовом, в едином духовном организме со всеми моими братьями во

Христе.

Православие есть, прежде всего, ортодоксия жизни, а не ортодоксия

учения. Еретики для него не столько те, кто исповедует ложную доктрину,

сколько те, кто имеет ложную духовную жизнь и идет ложным духовным путем.

Православие есть, прежде всего, не доктрина, не внешняя организация, не

внешняя форма поведения, а духовная жизнь, духовный опыт и духовный путь.

Во внутреннем духовном делании видит оно сущность христианства. Православие

есть наименее нормативная форма христианства (в смысле нормативно-

рациональной логики и морального юридизма), и наиболее духовная его форма.

И эта духовность и сокровенность Православия нередко бывали источником его

внешней слабости. Внешняя слабость и недостаток проявления, недостаток

внешней активности и реализации бросались всем в глаза, духовная же его

жизнь и духовные его сокровища оставались сокровенными и незримыми. И это

характерно для духовного типа Востока в отличие от духовного типа Запада,

всегда актульного и выявляющегося во вне, но нередко в этой активности себя

духовно истощающего. В мире нехристианского Востока духовная жизнь Индии

особенно сокровенна от внешнего взора и не актуализируется в истории. Эта

аналогия может быть проведена, хотя духовный тип христианского Востока

очень отличается от духовного типа Индии. Святость в мире православном, в

отличии от святости в мире католическом, не оставила после себя памятников

письменности, она оставалась сокровенной. И это еще причина, почему трудно

извне судить о о духовной жизни Православия. Православие не имело своего

века схоластики, оно пережило только век патристики. И Православная Церковь

и доныне опирается на восточных учителей Церкви. Запад считает это

признаком отсталости Православия, замирания в нем творческой жизни. Но

факту этому можно дать и другое истолкование; в Православии христианство не

было так рационализировано, как оно было рационализировано на Западе в

Католичестве при помощи Аристотеля и воззрений греческого интеллектуализма.

Доктрины никогда не приобретали в нем такого священного значения, и догматы

не были прикованы к обязательным интеллектуальным богословским учениям, а

понимались прежде всего как мистические факты. В богословском же и

философском истолковании догматов мы оставались более свободными. В XIX

веке в России была творческая православная мысль и в ней было проявлено

больше свободы и духовного дарования, чем в мысли католической и даже

протестантской.

Духовному типу Православия принадлежит изначальный и нерушимый

онтологизм, который представлялся явлением православной жизни, и затем уже

и православной мысли. Христианский Запад шел путями критической мысли, в

которых субъект был противопоставлен объекту, и была нарушена органическая

цельность мышления и органичная связь с жизнью. Запад силен сложным

развертыванием своего мышления, своей рефлексией и критикой, своим

уточненным интеллектуализмом. Но тут и была нарушена связь познающего и

мыслящего с первобытием и первожизнью. Познание выводилось из жизни,

мышление выводилось из бытия. Познание и мышление не протекали в духовной

целостности человека, в органической связанности всех его сил. На этой

почве Западом были сделаны великие завоевания, но от этого разложился

изначальный онтологизм мышления, мышление не погружалось в глубину сущего.

Отсюда схоластический интеллектуализм, рационализм, эмпиризм, крайний

идеализм западной мысли. На почве Православия мышление оставалось

онтологическим, приобщенным бытию, и это явлено всей русской религиозно-

философской и богословской мыслью XIX и XX веков. Православию чужд

рационализм и юридизм, чужд всякий норматизм. Православная Церковь не

определима в рациональных понятиях, она понятна лишь для живущих в ней, для

приобщенных к ее духовному опыту. Мистические типы христианства не подлежат

никаким интеллектуальным определениям, они также не имеют признаков

юридических, как не имеют признаков и рациональных. Подлинное православное

богословствование есть богословствование духовно-опытное. Православие почти

не имеет схоластических учебников. Православие сознает себя религией Cвятой

Троицы; не отвлеченным монотеизмом, а конкретным тринитаризмом. В духовной

жизни, в духовном

опыте и духовном пути отображается жизнь Святой Троицы. Православная

литургия начинается со слов: "Благословенно Царство Отца, и Сына, и Святаго

Духа". Все идет сверху, от Святой Божественной Троичности, от высоты

Сущего, а не от человека и его души. В Православном представлении нисходит

сама Божественная Троичность, а не восходит человек. В западном

христианстве гораздо меньше выражена Троичность, оно более христоцентрично

и антропоцентрично. Это различие намечается уже в восточной и западной

патристике, из которой первая - богословствует от Божественной Троицы, а

вторая - от человеческой души. Поэтому Восток раскрывает, главным образом,

тайны догмата тринитарного и догмата христологического. Запад же, главным

образом, учит о благодати и свободе и об организации церкви. На Западе было

большее богатство и азнообразие мысли.

Православие и есть христианство, в котором наиболее раскрывается Дух

Святой. Православная Церковь поэтому и не приняла filioque, что видит в

этом субординационизм в учении о Духе Святом. Природа Духа Святаго наименее

раскрывается догматами и доктринами, но по действию своему Дух Святый нам

ближе всего, наиболее имманентен миру. Дух Святый непосредственно действует

на тварный мир и преображает тварь. Это учение раскрыто величайшим русским

святым Серафимом Саровским. Православие не только существенно тринитарно,

но видит задачу мировой жизни в преображении Святой Троицы, и по существу

пневматично.

Я говорю все время о глубинах тайн в Православии, а не о поверхностных в

нем течениях. Пневматологическая теологоия, ожидание нового излияния Духа

Святаго в мире легче всего возникает на православной почве. Это

замечательная особенность Православия: оно, с одной стороны, консервативно

и традиционно более, чем Католичество и Протестантизм, но, с другой

стороны, в глубине Православия есть всегда великое ожидание религиозной

новизны в мире, излияния Духа Святаго, явление Нового Иерусалима. Почти

целое тысячелетие Православие не развивалось в истории; ему чужд был

эволюционизм, но в нем таилась возможность религиозного творчества, которая

как бы приберегалась для новой, еще не наступившей исторической эпохи. Это

выявилось в русских религиозных течениях XIX и XX века. Православие более

резко разграничивает божественный и природный мир, Царство Божие и царство

кесаря, и не признает тут возможных аналогий, к которым часто прибегает

католическая теология. Энергия Божественная действует скрытно в человеке и

в мире. Про тварный мир нельзя сказать, что он есть божество, или что он

божественен, нельзя и сказать, что он вне-божественен. Бог и божественная

жизнь не похожи на мир природный и природную жизнь, тут нельзя проводить

аналогии. Бог - бесконечен; природная жизнь - ограничена и конечна. Но

энергия божества переливается в природный мир, воздействует на него и

просветляет его. Это и есть православное видение Духа Святаго. Для

православного сознания учение Фомы Аквината об естественном мире,

утверждающее его в противоположении миру сверхестественному, есть уже форма

секуляризации мира.

Православие в принципе своем пневматично, и в этом его своеобразие.

Пневматичность и есть последовательный, до конца доведенный Тринитаризм.

Благодать не есть посредник между сверхестественным и естественным;

благодать есть действие Божественной энергии на тварный мир, присутствие в

мире Духа Святаго. Именно пневматизм Православия и делает его наименее

законченной формой христианства, выявляя в нем преобладание новозаветных

начал над началами ветхозаветными. На вершине своей Православие понимает

Страницы: 1, 2



2012 © Все права защищены
При использовании материалов активная ссылка на источник обязательна.