"Время" и "Эпоха", которые издавал вместе со своим братом, пропагандировал

теорию "почвенничества", своеобразную разновидность позднего

славянофильства. Ее основной целью было примирение враждующих классов в

России, возвращение интеллигенции в лоно самодержавия и православной веры,

обоснование терпения, кротости. Свою теорию он формулировал следующим

образом[12]: "Быть на почве, быть с своим народом, значит веровать, что

через этот-то именно народ и спасется все человечество и окончательная идея

будет внесена в мир, и царство небесное в нем". Именно в отрыве от этой

"почвы" видел Достоевский корни неверия, нигилизма, увлечения западными

социалистическими теориями. Самым, пожалуй, неприятным для социал-

демократов и их вождей в "почвенничестве" было отрицание научного

социализма и яростные нападки на материализм, за что впоследствии теория

была объявлена "реакционной".

Последователями "почвенничества" были сотрудники редакции журнала

братьев Достоевских – Н.Н. Страхов и А.А. Григорьев, а в начале XX века –

"веховцы". Идеи "почвенничества" нашли свое окончательное завершение в его

последнем выступлении – в речи "О Пушкине" /1880/. В обстановке назревания

революционной ситуации он призывал интеллигенцию "смириться", чтобы

излечить свою смятенную душу всемирной любовью, объединяющей человечество

вокруг православного "народа-богоносца".

С Достоевского /"Великий Инквизитор"/ в русской философии и литературе

берет начало жанр антиутопии, блестяще продолженный и развитый художниками

и мыслителями XX века. Этот жанр нередко требовал языка притчи, исповеди,

проповеди, отказа от академических форм теоретизирования, от чисто

рационалистического способа доказательства и обоснования прочувствованных

сердцем, пережитых, выстраданных истин.

На протяжении всего XX века глубокая внутренняя противоречивость

мировоззрения и творчества Федора Михайловича Достоевского не раз приводила

к диаметрально противоположным оценкам его наследия. Естественно, что

консервативные идеи , его религиозность, неприятие теории о необходимости

социалистической революции в России, отрицание материализма, вера в

"божественную душу" человека и т.п. были абсолютно неприемлемы для

революционных демократов, которые советской наукой именовались "передовыми

людьми России" того времени. Добролюбов, Салтыков-Щедрин, Писарев и др. в

своих произведениях нещадно критиковали религиозно-идеалистическую

философию, но в то же время высоко оценивали его как художника-реалиста.

Официальная советская наука, взяв на вооружение мысли В.И. Ленина, М.

Горького, Луначарского, Ольминского и др., выступала против "достоевщины" –

реакционных, на ее взгляд, идей философии Достоевского, осуждая его

"глубокие заблуждения", резко высказывалась об экзистенциальной природе его

творчества.

Религиозно-мистические идеи Достоевского подхватывали и поднимали на

щит буржуазные либералы, реакционеры, церковники и прочие мракобесы. Они

прикрывали свое презрение и ненависть к народу "учением" Достоевского,

реакционные стороны которого они приспосабливали для борьбы с революцией,

материализмом и атеизмом. Вслед за Мережковским и Розановым, "веховцы"

представляли Достоевского богоискателем и богостроителем, проповедником

всеобщей любви и страдания. Современные буржуазные идеалисты, теологи,

теософы берут из наследия Достоевского все самое реакционное для своих

философских систем, возрождающих мистические учения прошлого, – самое

распространенное мнение пролетарской идеологии о философском наследии

Достоевского. [13]

"Прочие мракобесы", кстати, тоже были не во всем солидарны с теориями

Достоевского, тоже указывали на "серьезные противоречия" в его творчестве

/например, К.Н. Леонтьев обвинял Достоевского в "розовом", т.е.

милосердном, христианстве/.

Но, тем не менее, В.И. Ленин говорил, что "Достоевский действительно

гениальный писатель, рассматривавший больные стороны современного ему

общества", что "у него много противоречий, изломов, но одновременно – и

живые картины действительности."[14] Художественное творчество Ф.М.

Достоевского по праву вошло в золотой фонд русской и мировой культуры."

§ 3. Своеобразие консервативных идей К.Н. Леонтьева.

Константин Николаевич Леонтьев родился 13/25/ января 1831 г. в с.

Кудиново Калужской губернии в семье помещика. Отца потерял рано. Решающее

влияние на судьбу будущего писателя оказала мать, которую отличала глубокая

религиозность. С детства Леонтьева окружала обстановка скромного, но

изящного быта. Вкус к прекрасному, замечательные тонкость и глубина

религиозности матери, твердые монархические убеждения, разделяемые членами

семьи, сыграли определяющую роль в формировании убеждений будущего

мыслителя.

Получив домашнее воспитание, Леонтьев продолжил образование в Кадетском

корпусе, потом заканчивает медицинский факультет Московского университета.

Уже в студенческие годы первые сочинения молодого Леонтьева высоко ценил

И.С. Тургенев, который на протяжении всей литературной карьеры внимательно

следил за ним. Желание зарабатывать на жизнь литературным трудом в столице

окончилось неудачей, но не сломило волю Леонтьева. Писатель вынужден искать

службу, которая давала бы не только кусок хлеба, но и свободный досуг. С

1863 г. он зачислен в Азиатский департамент МИДа, работает в должности

консула в различных городах европейских владений Турции. Внезапная тяжелая

болезнь, случившаяся с Леонтьевым в 1871 г., стала переломным моментом, с

которым связаны перемены в жизни писателя, в судьбе его творчества. Оставив

служебные обязанности, он пытается постричься в монахи. С болезнью совпали

еще два тяжелых события в жизни писателя: смерть любимой матери и душевная

болезнь жены. Душевное смятение, испытываемое писателем, ищет выхода в

попытке обрести гармонию, в монашеском служении. В 1891 г. он принимает

тайный постриг под именем Климента. В этом же году в Троице-Сергиевой лавре

писатель умирает.

Незадолго до смерти его здесь разыскал В.В. Розанов, который любил

"открывать" незаслуженно забытых писателей. Их переписка длилась почти год.

Это дало впоследствии возможность Василию Розанову изложить мировоззрение

Леонтьева в цикле журнальных статей под названием "Эстетическое отношение к

истории" и опубликовать переписку с ним.

Еще при жизни творчество К.Н. Леонтьева вызывало жаркие споры. Как

противники, так и сторонники его идей не могли простить ему его

"негибкости", а по сути, твердой позиции, занимаемой в отстаивании своих

взглядов. Интерпретации сложного творчества Константина Леонтьева грешила

излишней публицистичностью, поверхностным подходом. Его считали

последователем Н.Я. Данилевского, но с творчеством этого мыслителя писатель

познакомился, когда его убеждения уже сформировались. С наиболее резкой

критикой в адрес К.Н. Леонтьева выступил П.Н. Милюков.[15] В своей

известной лекции "Разложение славянофильства. Данилевский, Леонтьев, Вл.

Соловьев", вышедшей вскоре отдельной брошюрой, он назвал все творчество

писателя реакционно-утопическим. Он полагал, что в основе умозаключений

Леонтьева лежит национальность, что, медик по образованию, Леонтьев,

прикладывая биологическую теорию развития организма к всемирной истории,

склонен злоупотреблять метафорическими сопоставлениями. Леонтьева роднит с

Данилевским подход к человеческой истории, полагал Милюков. Поэтому

творчество Леонтьева наряду с творчеством Данилевского и Вл. Соловьева

можно определить как разложение славянофильства.

Однако славянофилом Леонтьев никогда не был, а позиции неославизма

резко критиковал. Многие современные ученые, исследователи его

творчества[16] причисляют Леонтьева к стану консерваторов за присутствие в

его произведениях черт, характерных для данного течения. Во-первых,

выражение необходимости сохранения доставшихся от предков традиций,

негативное отношение к радикальному отрицанию ценностей и институтов,

понимание общества как организма, а политических проблем как религиозных и

моральных в своей основе. Во-вторых, неприятие идеи "естественных прав и

свобод", "естественной доброты человека", "естественной гармонии

интересов". /Так оценивает особенности консерватизма К.Н. Леонтьева в своей

монографии "Основные идеи русской философии" Л.Г. Королева/.

Н.А. Бердяев[17] в своем сочинении "Русская идея. Основные проблемы

русской мысли XIX и начала XX века" замечает, что в отличие от

славянофилов, русских помещиков, просвещенных, гуманных, но очень

вкорененных в почву, которую они еще чувствовали под ногами и не

предполагали грядущих социальных катастроф, Леонтьев был уже захвачен

катастрофическим чувством жизни. По иронии судьбы, замечает Бердяев,

революционер Герцен и реакционер Леонтьев одинаково восстают против

буржуазного мира и хотят ему противопоставить мир русский. Справедливо

высоко оценивая творчество Леонтьева, Николай Бердяев пишет, что он во

много раз выше Данилевского, что он один из самых блестящих русских умов,

что "если Данилевского можно считать предшественником Шпенглера, то К.

Леонтьев – предшественник Ницше".[18]

Леонтьев был глубоко православным мыслителем. Основной пафос его трудов

– это соотношение религии /в частности, православного христианства/ и

личности, культуры и религии, роли личности в истории. Провозглашенные им

идеи получили свое развитие в консервативной теории "русского византизма".

Выход из исторической ситуации, сложившейся в России в середине XIX века,

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5