буржуазии и пролетариата. Но, хотя в капиталистическом мире они по-прежнему
остаются основными классами, структура и функции обоих настолько изменились
в ходе капиталистического развития, что они перестали быть агентами
исторических преобразований. Всепобеждающий интерес в сохранении и
улучшении институционального status quo объединяет прежних антагонистов в
наиболее развитых странах современного общества. Что касается
коммунистического общества, то и там технический прогресс обеспечивает рост
и сплоченность в такой степени, что реалистичность понятия лишенной скачков
эволюции подавляет саму идею качественных перемен. В отсутствие явных
агентов и сил социальных перемен критика не находит почвы для соединения
теории и практики, мысли и действия и, таким образом, вынуждена восходить
на более высокий уровень абстракции. Даже самый эмпирический анализ
исторических альтернатив начинает казаться нереалистичной спекуляцией, а
подобные убеждения - делом личного (или группового) предпочтения.
И однако: опровергается ли этим теория? Перед лицом явно
противоречивых фактов критический анализ продолжает утверждать, что
необходимость социальных перемен не менее настоятельна, чем когда-либо
прежде. Для кого? Ответ неизменен: для общества в целом и для каждого из
его членов в отдельности. Союз растущей производительности и усиливающейся
разрушительности, балансирование на грани уничтожения, отказ от личной
ответственности за мысль, надежду и страх в пользу власть предержащих,
сохраняющаяся нищета перед лицом беспрецедентного богатства являют собой
наиболее бесстрастный обвинительный приговор - даже в том случае, если они
составляют лишь побочный продукт этого общества, а не его raison d'etre
(рациональное основание (фр.)): сама его всеохватная рациональность,
которая обусловливает его эффективность и разрастание, иррациональна.
Тот факт, что подавляющее большинство населения принимает и вместе с
тем принуждается к приятию этого общества, не делает последнее менее
иррациональными и менее достойным порицания. Различие между истинным и
ложным сознанием, подлинными и ближайшими интересами еще не утеряло своего
значения, но оно нуждается в подтверждении своей значимости. Люди должны
осознать его и найти собственный путь от ложного сознания к истинному, от
их ближайших к их подлинным интересам. Это возможно, только если ими
овладеет потребность в изменении своего образа жизни, отрицании
позитивного, отказе - потребность, которую существующее общество сумело
подавить постольку, поскольку оно способно "предоставлять блага" во всем
большем масштабе и использовать научное покорение природы для научного
порабощения человека.
«Умиротворение существования»
Развитое индустриальное общество приближается к такой стадии, когда
продвижение вперед может потребовать радикального изменения современного
направления и организации прогресса. Эта стадия будет достигнута, когда
автоматизация материального производства (включая необходимые услуги)
сделает возможным Удовлетворение первостепенных потребностей и
одновременное превращение времени, затрачиваемого на работу, в маргинальное
время жизни. Переход через эту точку означал бы трансцендирование
техническим прогрессом царства необходимости, внутри которого он служил
инструментом господства и эксплуатации, ограничивая этим свою
рациональность; за счет этого технология стала бы субъектом свободной игры
способностей, направленной на примирение природы и общества.
Такое состояние предвосхищено понятием Маркса "упразднение труда".
Однако термин "умиротворение существования" кажется более подходящим для
обозначения исторической альтернативы миру, который посредством
международного конфликта, трансформирующего и консервирующего противоречия
существующих обществ, подталкивает к глобальной войне. "Умиротворение
существования" означает развитие борьбы человека с человеком и с природой в
таких условиях, когда соперничающие потребности, желания и побуждения уже
не преобразовываются в господство и нужду посредством имущественных прав,
т.е. означает конец организации, увековечивающей деструктивные формы
борьбы.
В современном обществе борьба против этой исторической альтернативы
находит устойчивую массовую поддержку в основных слоях населения, а свою
идеологию - в строгой ориентации мышления и поведения на данный универсум
фактов. Усиленный достижениями науки и технологии и оправданный
возрастающей производительностью, status quo создает препоны для всякого
трансцендирования. Зрелое индустриальное общество, сталкиваясь с
возможностью умиротворения на основе технических и интеллектуальных
достижений, закрывает себя, стремясь избежать этой альтернативы, в
результате чего операционализм в теории и практике становится теорией и
практикой сдерживания. Нетрудно видеть, что под покровом поверхностной
динамики этого общества скрывается всецело статическая система жизни -
система, приводящая себя в движение с помощью угнетающей производительности
и нацеленного на выгоду координирования. Сдерживание технического прогресса
идет рука об руку с развитием в утвердившемся направлении и вопреки тем
политическим оковам, которые налагает status quo; чем более технология
становится способной создать условия для умиротворения, тем с большей
жесткостью умы и тела людей настраиваются против этой альтернативы.
Необходимость революции
Развиваемый советским марксизмом тезис о том, что преобладающие
противоречия между "отстающими производственными отношениями и характером
производительных сил" могут быть разрешены без взрыва и что "согласие"
между этими двумя факторами может быть достигнуто путем "постепенных
изменений", соответствует действительности лишь наполовину. Вторая половина
истины заключается в том, что количественной перемене все еще предстоит
перейти в качественную, в исчезновение Государства, Партии, Плана и прочих
независимых форм власти, налагаемых на индивидов. Поскольку такая перемена
должна оставить нетронутым материальный базис общества (национализированный
производственный процесс), это означает "политическую" революцию. И если бы
она повела к самоопределению в самом фундаменте человеческого
существования, а именно в измерении (dimension) необходимого труда, это
была бы самая радикальная и самая полная революция в истории. Распределение
предметов необходимости независимо от выполняемого труда, сокращение до
минимума рабочего времени, универсальное всестороннее образование,
стремящееся к взаимозаменимости функций - таковы предпосылки, но еще не
содержание самоопределения. И если создание этих предпосылок может быть
результатом принуждающего управления, то их становление означало бы его
конец. Разумеется, это не уничтожило бы зависимости зрелого индустриального
общества от разделения труда, несущего с собой неравенство функций, которое
вынуждается действительными социальными потребностями, техническими
требованиями и физическими и умственными различиями между индивидами.
Однако организаторская и надзирающая функции лишились бы привилегии
управления жизнью других в каких-то особых интересах. Такого рода переход
имел бы скорее революционный, чем эволюционный характер, даже если бы он
произошел на основе полностью национализированной и плановой экономики.
Заключение
В заключение хотелось бы отметить, что критика развитого
индустриального общества, осуществленная в период противостояния советского
и капиталистического общества остается такой же актуальной и в наше время.
По-прежнему подавление индивидуальных свобод и огромные расходы на средства
обороны объясняются очевидной угрозой извне, с той лишь разницей, что
теперь в качестве этой угрозы выступает международный терроризм. «Мы молча
принимаем необходимость мирного производства средств разрушения,
доведенного до совершенства расточительного потребления, воспитания и
образования, готовящего к защите того, что деформирует как самих
защитников, так и то, что они защищают»[1].
И хотя критикуемые тенденции получают все большее развитие, методы их
преодоления продолжают вызывать сомнения. Во-первых, это сама возможность
«политической» революции, оставляющей нетронутым материальный базис.
Подобное преобразование, даже если оно совершится практически без потерь,
наверняка вызовет значительное социальное напряжение, которое несомненно
повлияет на метериальный базис. Во-вторых, возможность существования такого
общества, где «распределение предметов необходимости независимо от
выполняемого труда, сокращение до минимума рабочего времени, универсальное
всестороннее образование, стремящееся к взаимозаменимости функций» требует
практически полной автоматизации средств производства, что несмотря на
современный уровень развития технологий вряд ли представляется реальным в
ближайшее будущее.
Единственно возможным в данной ситуации остается эволюционный путь
развития, подразумевающий, что все большая автоматизация производства сама
по себе будет неизбежно приводить к постепенным социальным пребразованиям.
Литература
1. Одномерный человек/ Г.Маркузе; пер. с англ. А.А.Юдина. – М.: ООО
«Издательство АСТ»: ЗАО НПП «Ермак», 2003. – 331 с, [5] – (Фиолофия.
Психология).
2. Открытая научная библиотека (http:// proxy.math.rsu.ru/ cgi-bin/
library/ folders.ru?bbk=01-p09&action=4)
3. Герберт Маркузе (http://www.prazdniki.ru)
Страницы: 1, 2
