него человек не был бы тем, что он есть, не отвечал бы одному из

фундаментальных его определений, «хомо сапиенс» —человек разумный. Однако

многие тысячелетия знания человеческие облекались в иную форму, либо

донаучную, либо вненаучную. Миф, магия, оккультная практика,

герметические искусства, передача накопленного опыта внетеоретическим

личным (так называемым «узуальным») образом, от мастера к подмастерью, от

учителя к ученику, — все это века и века было достаточным для обеспечения

условий человеческой жизни.

В европейском античном мире или древнем Востоке науки как таковой

(безличного, теоретического знания о сущности вещей и процессов) еще не

было. Те крупицы «наукоподобного» знания можно было бы полагать как

преднауку. Нам неведомы имена тех, кто нашел способы объективировать

знания, выражать их в безличной форме и передавать следующим поколениям.

Первоистоки науки-, ее праформы теряются в Глубине веков. От палеолита до

античности накапливались разрозненные предпосылки науки, еще не

складываясь в целостность и не включаясь как абсолютно необходимый момент

в общественную жизнь. Тот культурный и социально-экономический контекст,

в котором наука уже сложилась и ответила на запросы эпохи, возник в

Европе лишь в позднее средневековье и начале Нового времени.

Именно в то время Ф. Бэкон сформулировал две основные задачи науки:

приумножение знаний и увеличение блага человечества. Вряд ли и сегодня

можно всерьез возражать против этой формулы. Есть много периодизаций в

освещении истории науки, построенных на разных основаниях; Согласно одной

из наиболее свежих периодизаций (А.С. Кравец, 1993 г.), берущих за основу

социокультурные параметры, можно выделить четыре периода социальной

зрелости европейской науки:

Первый — от XV до XVIII в. — романтический, ювенальный. Это время

становления рыночной экономики,«раннего капитализма, первоначального

накопления. Наука перестает быть частным, «любительским» занятием,

становится профессией. Идет десакрализация познавательной деятельности,

возникает опытное естествознание. Отстраивается дисциплинарная структура

науки. Образование впитывает в себя выводы науки.

Второй - классический (XVIII—XIX в.в.), связан с утверждением зрелых

товарно-рыночных отношений, машинного производства, распространением

ставшего капитализма. В это время создаются фундаментальные теории, наука

ветвится и предстает как совокупность специальных теорий. Как правило,

наука становится на службу государству. Престиж ученых в обществе

повышается.

Третий — постклассический период (примерно вторая треть XX в.) — это

тот, когда возникает так называемая «Большая наука», создают основные

теории современного истолкования мира (теория относительности, новая

космология, ядерная физика, квантовая механика, генетика). Идет

фронтальное внедрение научных идей в технические инновации, в

производство и быт.

И, наконец, четвертый — постнеклассический период связан с

развертыванием во всех ракурсах «Большой науки». Он длится поныне. В

познавательном (гносеологическом) отношении он связан с формированием

идей постнеклассической науки. В это время наука, как правило, становится

предметом всесторонней опеки государства, элементом его системы.

Характерным для такого состояния науки является реализация масштабных

проектов, типа атомной или космической программы, организация

международных исследований типа «геном человека» или экологический

мониторинг.

Разумеется, предлагаемая периодизация — это схема. И как всякая

схема она не учитывает многих деталей, порой весьма важных. И все же она

дает общее представление в социально-культурных ступенях выхождения

науки.

Внутренняя организация, структуре пауки являет собой многообразную и

многоликую картину. Два основных полюса характеризуют направленность

научных изысканий: мир природы и мир человека. Естествознание и

обществознание, природоведение и человековедение (гуманитарные науки)

—первое разделение единого, массива научного знания по объекту приложения

своих усилий. В соответствии с этим утверждается первоначальное

разделение наук на естественные и социально-гуманитарные (общественные).

И хотя сами эти термины недостаточно строги, их можно принять для

выявления в первом приближении специфики предметного поля науки.

Разумеется, нельзя закрывать глаза на интенсивное сближение и

взаимопроникновение данных сфер научного видения, но нельзя не видеть их

известной отграниченности, самостоятельности.

Архитектоника современной науки пестра. Классификационных схем

немало. Есть попредметное, «дисциплинарное», расчленение науки. В основу

здесь положены сущностные характеристики тех или иных сторон

действительности, ставшие объектом внимания и предметом изучения

специализированных областей научного знания («формы движения материи» —

по марксистской традиции, «структурные уровни универсума», «ступени бытия

мира» и т. п.). Водной из таких схем фрагментарной системой классификации

наук Е.Д. Гражданников предлагает 20 фрагментов: наддисциплинарные науки,

фундаментальные науки, прикладные науки и т.д. вплоть до («прикладных

науковедческих наук»). Наряду с ветвлением единого научного знания по

отдельным замкнутым крепостям («наукам») возникает иное направление:

концентрация научных тем «по проблемам», предполагающая развитые

междисциплинарные контакты, выражающие единение знания.

Сегодня возникла ситуация, о которой говорил В.И. Вернадский, когда

успешный исследовательский поиск идет не через сусеки отдельных наук, а

через узлы общих проблем.

Дело в том, что наряду со все более дробной дифференциацией наук и

научных направлений идет могучий процесс интегрирования знаний. Возникают

мегадисциплины. Сейчас разные авторы насчитывают от полутора до десяти

тысяч самостоятельных дисциплин. Ученые перестают понимать друг друга,

ибо каждая- из дисциплин — это своя терминология, собственные методики,

автономные исследовательские структуры. Иногда говорят, что природа де

неделима, мы ее делим по рубрикам сообразно своим интересам. Это и так и

не так. Мир целостен, но не монотонен. Он не являет собой безликую,

сплошную, однородную пустыню. Мир целостен и многоцветен,

разнокачественен, обладает богатой внутренней организацией, динамичной и

претерпевающей те или иные метаморфозы. Поэтому дисциплинарная

организация науки оправдана. Но лишь при условии постоянного внимания к

теоретическому синтезу. И в этом процессе особенно важна роль философии,

выполняющей по отношению к духовному миру функции всеобщей генерализации

знаний. Исследователи науки, методологи самой науки (науковеды)

подчеркивают, что передний край науки организован проблемно; по тем

позициям, где идет прорыв, обнаруживается новое, незнакомое раньше.

Проблема человека, глобальные проблемы человечества, проблема общих

оснований Универсума, любая крупная технологическая проблема не могут

быть порознь разрешены одной какой-либо научной дисциплиной. Даже в

учебном процессе, который строится по дидактическим единицам, отвечающим

дисциплинарной структуре науки, невозможно замыкание в рамках локального

учебного предмета. На переднем крае науки ищут и находят, а в обучении

передают информацию о найденном. Однако и там остро стоит вопрос о

проблемном обучении, имея в виду, что проблема — это познавательный

вопрос, ответ на который нельзя найти в наличной системе знаний.

Приведенные формы архитектоники науки взяты в ее отношении к

внешнему миру. Однако система науки, представленной как знание, обладает

определенной внутренней организацией. Современное видение этой внутренней

структуры науки (по В.С. Степину) таково: первое основание членения науки

состоит в выделении в нем эмпирического и теоретического уровня. Они

широко и обстоятельно освещены в литературе.

Эмпирический уровень научного поиска основан на тесном

взаимодействии ученого с исследуемым объектом. Наблюдение, описание,

сравнение, измерение, эксперимент я т.д.— его слагаемые.

Теоретический уровень —это тот, на котором работает мысль уже с

опорой на эмпирические факты, но как бы в некотором отдалении от

непосредственного видения объекта. Построение идеальных моделей,

умственный эксперимент, математическая обработка наличного материала, со

здание теоретических конструкций, претендующих на проникновение к

сущности — все это (как и многое другое) входит в арсенал теоретической

ступени научного поиска. На данном этапе строится образ изучаемого

объекта через систему абстракции, с тем чтобы фиксировать «в чистом виде»

этот объект и процессы его преобразования.

Понятно, что оба этапа могут быть рассмотрены как разделенные лишь

чисто логически. Н реальности они взаимопроникают. Какой бы «факт» не был

зафиксирован, например в ходе эксперимента, он окажется ничего не

значащей пустышкой, если он не включен в теоретическое рассмотрение.

Соответственно теоретические построения лишь «карточные домики» если они

не опираются на добротную эмпирию.

Научные познания устремлены к нахождений законов, т.е. форм знания,

которые выражают наличие в самих вещах устойчивых, повторяющихся,

необходимых связей. Еще И. Кант характеризовал законы, как «правила

необходимого существования». Если та или иная форма знания, претендующая

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8